СОДЕРЖАНИЕ ГЛАВЫ

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА:

Дни Первой Мировой Войны

Первый период германской оккупации

Из времен германской оккупации

Лесные люди

Большой пожар

Киндерхайм (Детский дом)

Хор

«Газамир» и «Герцлия»

Консум Фарейн (потребительские организации)

Междувластие

Погромы в Ружанах

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Перевод Джерролда Ландау

{97}

В один из летних дней 1914 года дети были заняты тем, что коптили кусочки стекла сажей, чтобы можно было хорошо видеть солнечное затмение, предсказанное в прессой. Люди говорили, что это плохое знамение. Солнечное затмение не влияет на события в мире, но фактом является то, что Первая мировая война разразилась через несколько дней.

Был объявлен призыв, и Ружанские юноши также отправились в Русскую армию. Наступили трудные дни. Жены и матери, ждавшие вестей от своих родных с фронта, ходили мрачными. Многие из тех, кто ушел, так и не вернулись. Вместо них приходили извещения, после которых раздавались душераздирающие крики матерей погибших.

Торговля по субботам прекратилась. Помощь родственников, иммигрировавших в Америку, перестала приходить. Русский казачий режим ужесточился, и евреи страдали ужасно. При отступлении, казаки усилили грабежи. Магазины были разбиты и опустошены. Двери запертых домов были разбиты, и казаки брали все, что попадало им под руку.

Немцы прибыли в город в месяц Элул, во время трубных звуков шофара и чтения селихота, время, когда еврейская душа трепетала от страха перед приближающимся Судным Днем в целом и от приближающейся Войны и трагедии в частности. Когда прибыли немцы, наступила пронзительная тишина и хаос прекратился, но появился еще один в семикрат более страшный враг — голод. Немцы на самом деле ввели позитивные изменения в жизнь города. Жители Ружан впервые увидели электрический свет, заменив им керосиновые лампы. Приехали движущиеся картины [синематограф], сопровождаемые замечательными звуками скрипки ружанской «группы» [band] Тзадок [Tzadok] Ружаны, которые привнесли чудеса техники скучающим ружанским парням. На Шлосс-Гасс появился деревянный тротуар. Эти нововведения радовали, но голод ни куда не делся. Местные крестьяне — белорусы — уничтожили свои урожаи, и только часть его была скрыта в земле, когда они бежали в Россию. Некоторые из этих «подземных сокровищниц» были обнаружены, но количества их было недостаточно чтобы насытить льва. Поскольку ни сева, ни урожая хлеба не было.

Торговля прекратилась. Даже в лавках, которые не разбитых и разграбленых при отходе казаков, не было продуктов питания, и не было источника для их пополнения. Торговцы ходили вокруг, и ничего не делали. Фабрики также прекратили свою работу и были заперты. Победители конфисковали товары, оставшиеся после грабежа казаков. Рабочие потеряли работу и источники средств к существованию. Мастерские простаивали.

В городе вспыхнул большой пожар. Несмотря на то, что всегда была хорошо организованная группа добровольцев-пожарных, они не смогли остановить огонь, потому что он распространялся от взрывающихся снарядов, летевших во все стороны от горящего склада воооружения. Это и вызвало большой пожар.

Несмотря на то, что материальная ситуация была в упадке и дегенерации, духовная активность в это время росла. Свет сиял во тьме — свет взаимопомощи в момент бедствия, как это выражалось {98} в деятельности школы «Киндерхейм» [Kinderheim], дававшец детям города и Тору, и еду. Образовалась драматическая группа под названием «Газамир» [Hazamir]. Прекрасный хор облегчал жителям города трудные моменты. По крайней мере, в те несколько часов, когда люди сидели и слушали звуки пения и мелодии, у них притуплялось чувство голода. Точно так же стала известна попытка Пепирмахера [Pepirmacher] сохранить созданную первую кооперативную сельскохозяйственную организацию в Ружанах под названием «Консус-Фарейн» [Konsus-Farein].

Автор: Меир Соколовский

Время Первой мировой войны. Перекличка во время немецкой оккупации

Немцы вошли в город через день или два до Рош-а-Шана. Немцы сразу начали очищать улицы. Для этой задачи они привлекли почти всех местных евреев. Улицы города заполнились людьми. Русские, которые были рядом и могли видеть город из своих засадных пунктов, думали, что эти люди — немцы, поэтому их обстреливали. Была версия, что немцы сделали это намеренно, чтобы русские подумали, что евреи — это немецкие солдаты. Уборщики стали жертвами русских снайперов. Так были убиты сын Моше Зинскинда [Moshe Zinskind] и Шломо Козак [Shlomo Kozak] с «Ever Hanahar» (другая сторона реки).

{99}

Когда немцы вошли, они обнародовали свое распоряжение. Каждый русский еврей считался военнопленным, поэтому каждый из них, более 12000 человек [в тексте на иврите сказано немного другое: не "более 12000 человек", а "в возрасте 12 лет и старше". Да и откуда в Ружанах могло взяться 12000 евреев?], получал паспорт. Дважды в день, утром и во второй половине дня, люди призывного возраста должны были отмечаться. Немецкий фельпевель ^[1] пересчитывал присутствующих и отправлял за теми, кто не явился. Это занимало некоторое время, затем после поименной переклички всех отправляли домой. В одно ясное утро, когда юноши собрались, им не дали разрешения вернуться. Они были отправлены в рабочий лагерь «Ландсдорф» в Германии. Там они работали, ели остатки немецких продуктов питания. Многие позже вернулись с туберкулезом.

В городе был голод. Евреи отправились на городскую фабрику по дублению кож, открыли бочки, содержащие сироп для кож, и разделили его среди горожан, чтобы намазывать на хлеб, если таковой был доступен.

От Були Хвойник

Работы не было, но был принудительный труд. Немцы брали всех евреев в возрасте с 14 и примерно до 60 лет для принудительного труда два дня в неделю. Работа была на больших огородах, которыми, как правило, заправляли немцы. В течение скорого времени они начали процветать. Евреи неодобрительно смотрели на эту работу, продолжавшуюся с 7:00 до 16:00. Они стали роптать еще больше, когда их заставили собирать крапиву, волокна которой немцы использовали для изготовления одежды на своих фабриках. Собранная крапива сваливалась на холме сожженного дворца. Поскольку эта работа никого не привлекала, немцы решили ее сделать контрактной. Каждому человеку приходилось приносить определенное количество вырезанной собственноручно в течение дня крапивы на вес. Некоторые люди нанимали других, чтобы выполнить квоту.

Торговля по субботам прекратилась. Евреи были в поисках продуктов питания и средств к существованию и занимались контрабандой через административные границы между различными районами, созданными на оккупированной территории. Ружаны были одним районом, Волковыск был другим, а Косово — третьим. В каждом районе был свой собственный немецкий военный лагерь и командование. Командиру одного района не разрешалось посягать на границы своего товарища и передавать товары из одного района в другой. Поскольку не в каждом районе имелась нехватка товаров, возникала странная ситуация, когда в одном районе хлеба было много, а в другом - голод. Евреи контрабандно перевозили товары из одного района в другой - подпольный бизнес, чреватый смертельной опасностью.

Заводы стояли. И нескольким ружанским евреям пришла в голову мысль, что, поскольку спирт, который русские при отступлении вылили на разных заводах в этом регионе, просочился в землю, его можно было извлечь из нее, выкапывая колодцы. Полученную смесь можно будет перегонять с одной стороны в спирт, а с другой - в чистую воду. Как планировали, так и сделали. Они попросили еврейского мэра Зеева (Велвел) Шерешевского [Zeev (Velvel) Szeresewski] получить необходимое разрешение от немецкого коменданта добывать эту смешанную воду. Евреи вырыли колодец, извлекали эту смесь и доставяли фармацевту Могиленскому. Последний перегонял, и был спирт.

Немедленно была организована группа для работы по этой лицензии и собраны средства. Другие ружанские евреи поспешили создать подобные же группы для спасения этих благословенных вод в районах других спиртовых заводов в регионе. Это облегчило финансовое положение части жителей города.

Точно так же евреи научились использовать льняное семя, оставшееся на сожженных фабриках, и добывали масло с помощью различных железных прессов.

Автор Йосеф Абрамович

В городе был голод. Немцы разделили земельные участки на «канале» в городе и других районах в окрестностях для выращивания корнеплодов. Картофель распределили и высеяли.

Но не одним картофелем жив человек. Был найден дополнительный источник пропитания — лес. Летом мы выходили в лес два-три раза в неделю. Мы прогуливались среди высоких деревьев с корзинами в наших руках. Лес был красив и полон великолепия. Мы, как и первобытные люди, жившие среди деревьев, сливались с ними в единое целое. В новом, зеленом мире, мы ходили гордо, шумно и полны мыслей. Деревья шептали {101} нам слова любви, как будто они приветствовали нас и просили насладиться приготовленными для нас лакомствами. Действительно, мы собирали полные корзины и коробки, которые были в наших руках, сладких плодов. Мы собирали чернику и землянику. Черника смотрела на нас черными глазами из-под низких зеленых кустов, а земляника вглядывалась в нас улыбающимися глазами в своих многочисленных веснушках. Мы опустошали эти кусты от их щедрот и шли глубже в лес, чтобы найти еще больше новых кустов, скрытых там. Солнце всматривалось в нас из-за ветвей высоких деревьев, показывая нам обратный путь.

Но это доброе солнце не всегда готово было сиять для нас и руководить нами. Иногда оно прятало от нас свой лик. Точнее, облака покрывали его и прятали, и мы теряли свою дорогу в шумном, пугающем лесу. Ветры становились все громче и мы боялись, что в ближайшие несколько минут грядет дождь, и где мы найдем убежище от ливня, если это случится? Необходимо было быстро найти тропинку, ведущую в город. В таких случаях я был семи- или восьмилетним проводником. Я уже знал тропинки в лесу. Фактически я чувствовал куда нам идти, чтобы выбраться из чащи. Я мог распознать место, где было солнце, даже по более светлому виду облаков, которые были ярче других, и я знал ветра небесные и то, что мы выйдем от тьмы к свету. В то время в городе было мало таких лесных людей, как я, связанных с лесной чащей и листвой.

И затем дома мы отдыхали от нашего дневного труда. Мы ели грибной суп. Глотали чернику с кусочком хлеба или без него. Свежий лесной воздух вдохновлял нас, а лесная пища укрепляла. Мы ждали конца худших военных лет, наступления мира, чтобы полностью восстановить наше здоровье. Тем временем нам было достаточно немного еды, имевшейся в доме, которую приносили из леса с добавкой пищи, которую я получал от «детского дома» [kinderheim].

Автор: Меир Соколовский

Битва за город длилась несколько дней. Люди жили в подвалах, и русские снаряды взрывались один за другим на улицах города. Погибли несколько гражданских лиц. В конце концов обстрел прекратился, русские потерпели поражение и отступили в Слоним. Спокойствие пронизало город — спокойствие после бури. Люди стали покидать свои укрытия и выходить на улицы.

И вдруг, в один яркий день раздался внезапный грохот. Звук сильного взрыва был слышен в непосредственной близости от Пружанской улицы и сопровождался многочисленными звуками разрывов. Сначала люди подумали, что битва за Ружаны возобновилась, и хотели спрятаться в подвалах. Затем они увидели, как огонь быстро поднимался, вместе с тяжелыми столбами дыма и яркими вспышками. Немцы начали бежать из города, неся с собой только легкие вещи. Все жители бежали вслед за ними. Смятение было велико. Отцы теряли своих детей, а дети теряли своих отцов. Сведущие бежали в направлении Лысковских холмов и в направлении кладбища, прочь от огня.

Громовой звук усиливался и усиливался, и в течение короткого времени большая часть улицы Шлосс-Гасс была в огне. Грохот прекратился только к вечеру. Огонь медленно утих, и жители начали возвращаться. Многие обнаружили, что остались без крыши над головой.

{102}

Особенно пострадали районы Шлосс-Гасс от Пружанской дороги до моста через «Канал Тейхель» [Kanal Teichel]. Там не осталось ни одного дома.

Как стало ясно позже, пожар был вызван небрежностью нескольких немецких солдат, которые зажгли костер, чтобы выпить кофе на одной из полян рядом с собственным складом оружия. Затем на этот склад попал огонь и начался пожар.

Прошло несколько лет. Еврейская энергия и усердие сыграли свою роль. Город был перестроен, и еврейская община продолжала ткать нити своей жизни.

Автор: Меир Соколовский