{38}

Страна, составлявшая Полотскія владѣнія, до прибытія туда Полочанъ, была уже заселена различными племенами инородцевъ и частію Славянскимъ племенемъ, — Дреговичами. Здѣсь, на самомъ западѣ жило воинственное племя Ятвяговъ, преимущественно по лѣвому берегу Немана, и въ доисторической древности далеко простиралосъ по лѣвому берегу Припети; такъ что почти весь уголъ, образуемый Припетью и Неманомъ, первоначально принадлежалъ Ятвягамъ. За Ятвягами къ востоку по правому берегу Немана, а въ верховьяхъ этой рѣки и по лѣвому берегу до верховьевъ Березины и до западной Двины, а на западъ до устьевъ Немана и частію по прибрежью Балтійскаго моря жили разныя племена Литвы, находившіяся въ родствѣ съ Пруссами за Неманомъ. По правому берегу Двины жили Летгола или Латыши, и противъ Латышей на западъ по лѣвому берегу Двины въ ея низовьяхъ и по морскому берегу были селенія Ливи или Ливонцевъ, и на западъ отъ Ливи жили племена Корси или Куроновъ. Въ приднѣпровьѣ, на самомъ востокѣ Полотской земли, по свидѣтельству Нестора между Припетью и Двиною жило пришедшее съ Дуная Славянское племя Дреговичей. А {31} Полочане, Новгородскіе колонисты, по сказанію Нестора, первоначально поселились въ углу, образуемомъ впаденіемъ рѣки Полоты въ Двину, и оттуда сперва направились къ юговостоку къ Днѣпру, гдѣ въ послѣдствіи раздѣлились на собственно Полочанъ и Кривичей. Кривичи, перебравшись на лѣвый берегъ Днѣпра, образовали отдѣльную область Смоленскую; отъ Полочанъ же отдѣлились Сѣверяне, перешедшіе на лѣвый берегъ Днѣпра южнѣе Кривичей, и образовали область Сѣверскую по Деснѣ, Сулѣ и Семи; собственно же Полочане остались на правомъ берегу Днѣпра и распространились на югъ по Припети и на западъ почти до Бѣлой воды, до Вислы, и до устьевъ Немана. Объ этомъ мы имѣемъ прямое свидѣтельство у Нестора, который говоритъ: «Почаша Словени держати свое княженіе въ Новгородѣ, а другое на Полотѣ, иже Полочане; отъ нихъ-же Кривичи, иже сидятъ на верхъ Волги и на верхъ Двины и на верхъ Днѣпра, ихъ-же градъ есть Смоленскъ, тоже Сѣверъ (Сѣверяне) отъ нихъ».

Ятвяги.

Происхожденіе Ятвяговъ намъ неизвѣстно ни по какимъ источникамъ; мы только можемъ сказать, что Ятвяги по происхожденію своему не принадлежали ни къ Славянамъ, ни къ Пруссамъ, ни къ Литовцамъ, а составляли особое самостоятельное племя, можетъ быть остатокъ какихъ нибудь древнѣйшихъ старожиловъ здѣшняго края. Изъ всѣхъ дошедшихъ до насъ памятниковъ извѣстно только то, что Ятвяги были самымъ воинственнымъ народомъ и постоянно находились во враждебныхъ отношеніяхъ ко всѣмъ своимъ сосѣдямъ, выключая одного племени Пруссовъ, называвшагося Бортями, съ которыми иногда {32} еще Ятвяги вступали въ союзъ. О Ятвягахъ даже не упоминаетъ Несторъ при перечисленіи инородческихъ племенъ, имѣвшихъ какія либо отношенія къ Руси; первое извѣстіе о Ятвягахъ встрѣчается у Нестора нераньше 983 года; подъ этимъ годомъ сказано: «иде Володимеръ на Ятвяги и взя землю ихъ». Но очевидно Русскіе не въ первый разь узнали Ятвяговъ при Владимирѣ: ибо въ договорной грамотѣ Игоря съ Греками, писанной въ 945 году, въ числѣ Русскихъ пословъ упоминается Ятвягъ Гунаревъ; слѣдовательно знакомство Русскихъ съ Ятвягами было уже при первыхъ князьяхъ. Но какъ мы не имѣемъ никакихъ извѣстій о походахъ въ Ятвяжскую землю ни при Олегѣ, ни при Игорѣ, ни при Святославѣ, то слѣдовательно можно принять, что первое знакомство съ Ятвягами началась еще до прибытія Русскихъ князей, и именно первыми знакомцами были Дреговичи и Полочане. Гдѣ въ первый разъ Полочане встрѣтились съ Ятвягами, мы не имѣемъ прямыхъ извѣстій; но какъ Полочане, спускаясь изъ Полотска на югъ, прежде всего проникли въ землю Дреговичей до Припети, то по всему вѣроятію здѣсь была и первая встрѣча Полочанъ съ Ятвягами, они здѣсь явились защитниками Дреговичей оть враждебныхъ сосѣдей. Объ этой встрѣчѣ лѣтописи не упоминаютъ; но есть мѣстное народное преданіе, что Пинскъ, Кожанъ городокъ и даже Туровъ построены въ защиту страны отъ Ятвяговъ, что въ этомъ краю были частыя битвы съ Ятвягами, и что ихъ земля въ древности простиралась до Березины. Послѣ Владимира ходилъ на Ятвяговъ его сынъ Ярославъ, великій князь Кіевскій, въ 1038 году, вѣроятно въ союзѣ съ Брячиславомъ, {33} княземъ Полотскимъ, для поддержанія Полотскихъ колоній въ этомъ краю. Никоновская лѣтопись о послѣдствіяхъ этого похода говоритъ: «и Ярославъ не могъ взять Ятвяговъ; значитъ настоящій походъ ограничивался только отогнаніемъ Ятвяговъ отъ Берестья и другихъ тамошнихъ колоній.

Послѣ Ярославова похода въ 1038 году лѣтописи уже не упоминають о походахъ Русскихъ князей въ Ятвяжскую землю до XII столѣтія, когда начались походы Волынскихъ князей отъ Берестья къ Зельвѣ и Ясольдѣ. Въ XII столѣтіи, именно въ 1113 году, были два похода Волынскаго князя Ярослава, Святополчича на Ятвяговъ; подъ 1113 годомъ сказано въ лѣтописи: «ходи Ярославъ на Ятвяги второе и побѣди ихъ». Куда собственно ходилъ Ярославъ, къ Берестью или къ Зельвѣ и Ясольдѣ, изъ лѣтописей не видно; и за тѣмъ до 1196 года мы не имѣемъ никакихъ извѣстій о Ятвягахъ. Но подъ 1196 годомъ Волынская лѣтопись говоритъ: «той же зимы ходи Романъ Мстиславичь на Ятвяги, отмщеватися; ибо воевали его волость»; и когда Романъ вошелъ въ ихъ землю, то они не могли противустать его силѣ, бѣжали въ свои тверди; а Романъ пожегъ волость ихъ, и отмстився возвратился во свояси».

По смерти Романа, пользуясь безпорядками въ Галичѣ и на Волыни, въ 1205 году Ятвяги въ союзѣ съ Литвою сдѣлали набѣгъ на Волынскую землю; въ лѣтописи сказано: «сѣдящу Александру въ Володимери, а брату его Всеволоду въ Червенѣ, Ятвяги и Литва повоевали Турійскъ и около Комова и до Червеня, и бились у воротъ Червенскихъ. Бѣда была землѣ Володимирской отъ воеванья Литовскаго и {34} Ятвяжскаго». Въ 1227 году Ятвяги воевали около Берестья; ихъ здѣсь нагнали князья Даніилъ и Василько изъ Владимира; причемъ два Ятвяжскихъ предводителя Штуръ Мундуничь и Стегутъ Зебровичь наткнулись на Владимирскій полкъ; и Штуръ былъ убитъ Даниломъ и Вячеславомъ, а Стегутъ Шелвомъ. Даніилъ, преслѣдуя бѣжащихъ Ятвяговъ, нагналъ Небра и язвилъ его четырмя ранами, а тотъ вышибъ у него копье дубиною. Василько, услыхавши о боѣ брата, явился къ нему на помощъ, и Небра отъ нихъ ушелъ, а прочіе разбѣжались. Въ 1229 году Даніилъ и Василько отправляясь въ Ляхи на помощь Конраду, оставили въ Берестьѣ Владимира Пинскаго съ Угровчанами и Берестьянами стеречь землю отъ Ятвяговъ. Въ 1235 году Даніилъ съ своими союзниками пошелъ на Ятвяговъ и пришелъ къ Берестью весною, но за половодьемъ не могъ идти въ ихъ землю. И вмѣсто Ятвяжской земли Даніилъ ударилъ на Берестье, которое тогда было въ рукахъ у рыцарей храма, взялъ городъ, захватилъ ихъ старѣйшину Бруно и возвратился во Владимиръ. Въ 1248 году Ятвяги воевали около Охожь и Бусовны и поплѣнили всю тамошнюю страну, ибо тогда еще не былъ построенъ Даніиломъ городъ Холмъ. За ними погнался Василько и нагналъ ихъ у Дрогичина. который они хотѣли взять приступомъ и уже бились у Дрогочинскихъ воротъ. Появленіе Василька заставило ихъ вступить съ нимъ въ бой. Бой этотъ былъ самымъ несчастнымъ для Ятвяговъ, они не могли выдержать натиска Васильковой дружины и потерпѣли полное дораженіе, Василько ихъ гналъ нѣсколько поприщь. Въ этой погонѣ Ятвяги {35} потеряли, кромѣ множества народа, сорокъ князей, и тутъ же погибли два злые ихъ воителя Скомондъ и Ворутъ, опустошавшіе Пинскую землю.

Въ 1250 году Конрадъ Лятьскій прислалъ посла къ Васильку звать на Ятвяговъ; но за снѣгомъ и мглою походъ не состоялся, и союзники, дошедши только до рѣки Нура, воротились. За то въ слѣдующемъ году Даніилъ и Василько пригласили Семовита Мазовецкаго, и взявши помощь у Болеслава Лятьскаго, собрались въ Дрогичинѣ и перешедши болота вступили въ землю Ятвяжскую. Ляхи не вытерпѣли, зажгли первое селеніе Ятвяговъ, и тѣмъ сильно помѣшали полному успѣху похода, подавши пожаромъ вѣсть Ятвягамъ. Вечеромъ же Злинцы и вся земля Ятвяжская прислали къ Даніилу Небяста съ предложеніемъ оставить имъ Ляховъ, а самому идти назадъ. Даніилъ на это не согласился; и ночью Ятвяги напали на Ляховъ, огородившихся острогомъ. Ляхи оборонялись крѣпко и сулицами, и головнями и камнями, но Ятвяги шли на проломъ и уже вступили въ рукопашный бой; тогда Семовитъ обратился къ Даніилу за помощію, Даніилъ выслалъ своихъ стрѣльцовъ, которые и отогнали Ятвяговъ отъ острога; тѣмъ не менѣе во всю ночь отъ нихъ не было покоя. На утро собрались все Ятвяги и пѣшіе и снузницы (вѣроятно на тѣлегахъ), наполнили лѣсъ и зажгли свои колымаги, т. е. станы; и началась страшная лѣсная битва, въ которой сильно досталось и Ляхамъ и Русскимъ, Васильковы воеводы Лазарь уже потерялъ свое знамя, а Ѳедоръ Дмитріевичъ палъ на рѣкѣ Нарвѣ. Наконецъ Даніилъ приказалъ спѣшиться Ящельту съ своимъ полкомъ; и толькопослѣ этого {36} дрогнули Ятвяги, а Русскіе и Ляхи погнались за ними, забирая плѣнниковъ и пожигая страну. Но Ятвяги и разбитые еще не думали уступитъ битвы; они перешли рѣку Олегъ и стали заманивать преслѣдующихъ въ тѣснины. Даніылъ, замѣтивъ это, остановилъ преслѣдованіе, и сказалъ воинамъ: «развѣ вы не знаете, что христіанамъ крѣпость пространство, а поганымъ обычай биться въ тѣсныхъ мѣстахъ». Отыскавши просторное мѣсто, Даніилъ велѣлъ поставить станы и укрѣпить ихъ; тогда Ятвяги обратились на станы, стали приступать къ нимъ и потеряли много своихъ князей, но не могли ни выбить изъ становъ, ни заманить къ переходу черезъ рѣку Олегъ ни Русскихъ, ни Ляховъ. Между тѣмъ Русскіе и Ляхи, забравшись въ глубь нынѣшней Бѣловѣжской пущи, потеряли всѣ слѣды къ выходу, и только на другой день имъ удалось поймать языка, который и вывелъ ихъ на дорогу черезъ рѣку Локъ. За тѣмъ пришли на помощь къ Ятвягамъ Пруссы и Борть, но, увидавъ множество силы Лятьской и Русской, уговорили Ятвяговъ прекратить бой, и всѣ разошлись по домамъ. Послѣ сего Даніилъ направился къ Визнѣ и перешелъ свободно рѣку Наровь. Такъ кончился дорого стоившій обѣимъ сторонамъ походъ, давшій возможность многимъ христіанамъ избавиться отъ плѣна, и тѣмъ прославившій князей.

Въ 1252 и 1258 годахъ Ятвяги за деньги были союзниками Даніила противъ Миндовга Литовскаго; а въ 1255 году Даніилъ, уже получившій отъ Римскаго папы титулъ Короля, въ союзѣ съ Семовитомъ Лятьскимъ пошелъ войною на Ятвяговъ, можетъ быть по просьбѣ самого Семовита. Во время этого {37} похода Левъ, сынъ Даніиловъ, узнавши, что Стекынтъ съ Ятвягами осѣкся въ лѣсу, пошелъ къ его осѣку; Ятвяги вышли изъ осѣка, а снузницы, бывшіе со Львомъ, разбѣжались: но Левъ не сробѣлъ, а напротивъ, слѣзши съ коня, началъ сильно биться, поддерживаемый своею небольшею дружиной, вонзилъ сулицу въ щитъ Стекынта и убилъ мечемъ какъ самого Стекынта, такъ и его брата, послѣ чего Ятвяги обратились въ бѣгство. Между тѣмъ Даніилъ занялъ домъ Стекынта, куда явился и Левъ и представилъ отцу оружіе Стекынта и его брата. За тѣмъ отъ Ятвяговъ пришелъ Коматъ, обѣщая Даніилу, что Ятвяги соглашаются быть у него въ подданствѣ: но Ляхи, союзники Даніила, завидуя таковому исходу настоящей войны, стали тайно пересылаться къ Ятвягамъ и судить имъ помощь, только бы они не поддавались Русскому князю. Тогда Даніилъ приказалъ воевать Ятвяжскую землю, разорилъ домъ Стекынтовъ и велѣлъ выстроить въ томъ краю на одной горѣ городъ Рай.

Въ слѣдующемъ 1256 году Даніилъ съ своимъ братомъ Василькомъ и съ сыновьями Львомъ и еще молодымъ Шварномъ пошелъ на Ятвяговъ, къ нему пришелъ также Романъ изъ Новгорода Литовскаго съ тестемъ своимъ Глѣбомъ и Изяславомъ Свислочьскимъ, а также Семовитъ съ Мазовшанами и отъ Болеслава помочь, — Судомирцы и Краковляне, и всѣ большою ратью вступили въ Ятвяжскую землю, и прежде всего захватили Ятвяжское селеніе Олыдикищу; сыновья Даніила, Левъ и Шварнъ тихо обошли это селеніе и изсѣкли всѣхъ жителей, кромѣ одного, котораго привели къ Даніилу. Этотъ плѣнникъ {38} объявилъ, что Ятвяги собрались въ селеніе Привища. Даніилъ, по указанію плѣнника, распорядился, чтобы и это селеніе также взять нечаянно; но одинъ Ятвяжанинъ, успѣвши убѣжать изъ Олыдикищи, подалъ вѣсть своимъ въ Привищи; впрочемъ эта вѣсть нѣсколько опоздала, и прежде нежели Ятвяги успѣли путемъ приготовиться, стрѣльцы Даніиловы уже начали бой на одномъ концѣ селенія, и въ слѣдъ за тѣмъ явился и самъ Даніилъ съ сыномъ Львомъ и началасъ страшная битва въ воротахъ селенія. Три раза Ятвяги отбивали приступъ и три раза, Даніилъ и Левъ лично водили свои полки и заставляли Ятвяговъ отступать. Наконецъ Даніилъ и Левъ послѣ страшныхъ усилій успѣли продраться въ ворота, заваленныя въ нѣсколько слоевъ трупами побитыхъ, окончательно завладѣли селеніемъ и обратили въ бѣгство защитниковъ селенія Ятвяговъ, Злинцевъ, Крисменцевъ и Покѣнцевъ, а неуспѣвшихъ убѣжать изсѣкли или побрали въ плѣнъ. Даніилъ самъ остался ночевать въ Присвищахъ, а на другой день отправился съ сыномъ жечь и плѣнить всю тамошнюю землю, и пожегши селенія: Таисевича, Буряля, Раймоче, Комата и Дора, и плѣнили города, зажгли домъ Стекынта и остановились на селѣ Корковичахъ, и очень дивились, что такое множество войска и коней могло найдти для себя припасовъ на двухъ дворахъ, и что не успѣли поѣсть, то сожгли. На другой день пошли плѣнить и опустошать Ятвяжскую землю, и такой нагнали страхъ на храбрыхъ прежде Ятвяговъ, что нигдѣ не встрѣчали противниковъ. На ночь полки Даніиловы остановились въ болотахъ и въ островахъ (т. е. въ лѣсахъ); а на утро пріѣхали {39} Ятвяги, отдавая заложниковъ и прося мира, опасаясь чтобы Русскіе не избили плѣнниковъ. За тѣмъ Даніилъ возвратился домой и началъ готовиться къ новому походу. Ятвяги, узнавши объ этомъ, отправили къ нему своихъ пословъ и дѣтей и съ ними дань, обѣщаясь быть у него въ подданствѣ и строить въ своей землѣ города. На другой годъ Даніилъ послалъ Константина Положишила собрать дань съ Ятвяговъ. Константинъ собралъ дань черными кунами и бѣль серебро. Даніилъ изъ Ятвяжской дани далъ даръ Лятьскому воеводѣ Сигнѣву, чтобы и Лятьская земля вѣдала, что Ятвяги платили дань Королю Даніилу.

Послѣ этого похода русскія лѣтописи не упоминаютъ о Ятвягахъ до 1260 года, когда къ Даніилу пришла вѣсть изъ Ляховъ, что Татары проникли въ Ятвяжскую землю; по этой вѣсти Даніилъ пригласилъ къ себѣ своего сына Льва, съ которымъ уговорился послать засаду къ Визнѣ; но напередъ отправилъ къ Ятвягамъ двухъ развѣдчиковъ, которые бы разузнали, гдѣ братъ Даніиловъ Василько, отправившійся воевать Литву вмѣстѣ съ Татарами; но развѣдчики попались въ руки Татарамъ, и тѣмъ дѣло кончилось, или вѣрнѣе на этомъ прервался разсказъ лѣтописи. Изъ разсказа же этого, къ сожалѣнію прерваннаго, можно заключить, что Ятвяжская земля въ это время уже принадлежала Литовскому князю Миндовгу. И дѣйствительно Миндовгъ около этого времени и даже нѣсколько раньше распоряжался Ятважскою землею, какъ своимъ достояніемъ, и назывался княземъ Ятвяжскимъ. Такъ у Польскаго лѣтописца Длугоша читаемъ подъ 1260 годомъ: «Миндовгъ {40} великій князь Литовскій, собралъ большую рать изъ Литовцевъ, Русскихъ, Ятвяговъ и Жемойти, и изъ другихъ невѣрныхъ народовъ, вступилъ въ Мазовецкую землю и страшно опустошилъ эту страну. За тѣмъ перешелъ въ Пруссію и предалъ огню всѣ тамошніе города, построенные рыцарями, которые не смѣли выступить противъ него и попрятались по своимъ замкамъ. А прежде этого Миндовгъ въ своихъ грамотахъ, притворяясь католикомъ, отдалъ тѣмъ же рыцарямъ Ятвяжскую землю съ Жемотью и другими землями. Чтобы отмстить за это опустошеніе Пруссіи Нѣмецкіе рыцари въ слѣдующемъ 1261 году, собравши большое войско, отправились опустошать земли: Ятвяжскую, Литовскую и Жемойтскую; но ихъ войско, зашедши слишкомъ далеко въ Литовскіе лѣса, было со всѣхъ сторонъ окружено Литовцами и Ятвягами, потерпѣло полное пораженіе и только немногіе успѣли спастись, остальные были убиты или попались въ плѣнъ.

По Длугошу въ 1264 году Болеславъ стыдливый государь Краковскій и Судомирскій, чтобы покончить съ Ятвятами, опустошавшими его пограничныя владѣнія, собралъ многочисленное войско со всѣхъ своихъ земель и вступилъ въ Ятвяжскую землю. Ятвяги вышли ему на встрѣчу и вступили въ битву подъ предводительствомъ своего старшаго князя Комата. Ятвяговъ было гораздо меньше, чѣмъ Поляковъ: но они сражались такъ храбро, что Поляки могли одолѣть ихъ только множествомъ. Поляки нѣсколько разъ возобновляли нападеніе, посылая свѣжія войска; но не могли прорвать ихъ строя; Ятвяги, даже потерявши своего князя Комата, продолжали сражаться и всѣ до {41} одного пали въ неравномъ бою. Послѣ этой битвы Ятвяжская земля уже болѣе не возставала и все племя Ятвяговъ какъ бы исчезло; оно частію отдалось Болеславу и было окрещено силою, а частію соединилось съ Литовцами; и съ тѣмъ вмѣстѣ исчезло и самое имя Ятвяговъ». Но здѣсь ораторствующій Польскій лѣтописецъ, по обычаю своихъ соотечественниковъ, хватилъ черезъ-чуръ.

На самомъ дѣлѣ Ятвяги еще въ продолженіи 20 лѣтъ напоминали о своемъ имени Полякамъ, и самъ же Длугошъ, похоронившій Ятвяговъ въ 1264 году, еще нѣсколько разъ упоминаетъ о ихъ нападеніяхъ на Польскую землю. Такъ подъ 1268 годомъ онъ говоритъ, что Литовцы и Ятвяги напали на Куявію, и произвели тамъ опустошеніе и свободно возвратились домой съ богатою добычею и множествомъ плѣнниковъ. Или по словамъ того же Длугоша въ 1274 году, Левъ Даниловичъ князь Галицкій водилъ Татаръ, Литву и Ятвяговъ на Люблинскую и Судомирскую землю, и произвелъ тамъ страшныя опустошенія. А по Русскимъ лѣтописямъ мы дѣйствительно знаемъ, что Ятвяги въ 1273 году признали надъ собою власть Льва Галицкаго и его братьевъ князей Волынскихъ. Въ Волынской лѣтописи подъ этимъ годомъ сказано: «Вздумали князья пойдти на Ятвяговъ, и по наступленіи зимы послали своихъ воеводъ, — Левъ Андрея Путивлича съ своею ратью, Владиміръ Желислава съ своею ратью, и Мстисдавъ Владислава Ломоногаго съ своею ратью. Воеводы, вступивши въ Ятвяжскую землю, взяли Злину; а Ятвяги собравшись не посмѣли вступить съ ними въ битву. И потомъ Ятвяжскіе князья: Минтеля , Шурпа, Мудейко и {42} Пестило, пришли ко Льву, Владимиру и Мстиславу просить мира и получивши миръ отъѣхали въ свою землю». Съ сими-то мирными и послушными Ятвяжскими князьями очевидно Левъ и ходилъ на Люблинскую и Судомирскую землю въ 1274 году. Наконецъ подъ 1276 годомъ Длугошу снова пришлось хоронить уже похороненныхъ имъ Ятвяговъ; подъ симъ годомъ онъ говоритъ: «остатки Ятвяговъ, которые соединились съ Литовцами, мстя за свое прежнее пораженіе, вмѣстѣ съ Литовцами вступили въ Люблинскую землю тремя полками, и начали опустошать тамошній край. Они, собравши множество плѣнниковъ и добычи, уже возвращались домой, какъ Лешко Черный, государь Краковскій, нагналъ ихъ у Нарева и далъ битву. Не смотря на упорное сопротивленіе особенно Ятвяговъ, битва эта кончилась въ пользу Поляковъ. И Ятвяги, чтобы не возвращатъся домой разбитыми, иные удавились, а иные побросались въ Наревъ и потонули, такъ что только очень немногіе остались въ живыхъ. Вѣроятно этотъ же походъ описывается подъ 1278 годомъ такъ: Ятвяги три дня воевали около Люблина и возвратились домой съ великою честію и множествомъ плѣнниковъ; и съ ними вмѣстѣ Литовскій князь Тройденъ посылалъ на Польшу своего брата Сирпутья съ Литовскими полками. Ежели Длугошь и Русскія лѣтописи описываютъ одинъ и тотъ же походъ подъ разными годами: то значитъ побѣда Лешко Чернаго есть только реторическое украшеніе Длугоша. А ежели принять, что въ Русскихъ лѣтописяхъ описывается другой походъ; слѣдовательно Ятвяги на Наревѣ не потерпѣли такого страшнаго пораженія, о которомъ говоритъ Польскій {43} лѣтописецъ. Во всякомъ случаѣ Наревскій бой не истребилъ Ятвяговъ; ибо подъ 1279 годомъ мы читаемъ въ русскихъ лѣтописяхъ, что въ этомъ году въ Ятвяжской землѣ былъ сильный голодъ, и Ятвяги прислали пословъ къ Владимиру Васильковичу князю Владимиро-Волынскому, которые говорили ему: «пріѣхали мы къ тебѣ отъ всѣхъ Ятвяговъ, надѣючись на Бога и на твое здоровье, господине, не помори насъ, но прокорми для себя же, пошли къ намъ продавать свое жито; а мы ради купимъ; чего хочешь воску ли, бѣли ль, бобровъ ли, черныхъ ли куницъ, серебра ль, а мы ради дать.» И Владимиръ изъ Берестья послалъ къ нимъ жито съ своими людьми по Бугу и Нареву, которыхъ ночью избили Поляки подъ Полтовескомъ, а хлѣбъ разграбили.

Такимъ образомъ и второй разъ придуманные Длугошемъ похороны Ятвяговъ на Наревѣ, по свидѣтельству Русскихъ лѣтописей, оказываются преждевременными. Да и у Польскихъ лѣтописцевъ: Мартына Бѣльскаго, Кромера и Гваньини, Ятвяги вмѣстѣ съ Литовцами воюютъ въ Люблинской землѣ еще въ 1281 году, и только въ этомъ году разбитые Лешкомъ Чернымъ окончателъно погибаютъ. Но очевидно, Польскіе лѣтописцы и здѣсь прибавили много лишняго; цѣлый народъ, какъ бы онъ ни былъ истощенъ разными несчастіями, не могъ же погибнуть въ одной битвѣ. По всему вѣроятію Ятвяги, окруженные со всѣхъ сторонъ врагами, наконецъ принуждены были подчиниться сильнѣйшему и болѣе близкому по мѣсту жительства; а таковымъ врагомъ въ то время для Ятвяговъ были Литовцы, а не Поляки, сами слабые и раздираемые междоусобіями; и въ {44} Литовской лѣтописи Быховца дѣйствительно около этого времени мы встрѣчаемъ извѣстіе, что Великій Князь Литовскій Тройденъ, услыхавши, что перемерли князья Ятвяжскіе, занялъ Ятвяжскую землю по согласію съ ея жителями и сталъ называться княземъ Ятвяжскимъ и Дойновскимъ. Какъ бы то ни было 1281 годомъ оканчиваются извѣстія о Ятвягахъ; послѣ этого года о нихъ уже не упоминается ни въ Русскихъ, ни въ Литовскихъ, ни въ Польскихъ лѣтописяхъ. Вотъ всѣ свѣдѣнія о Ятвягахъ, какія только дошли до насъ въ разныхъ лѣтописяхъ. Свѣдѣнія сіи далеко не полны и не представляютъ связной исторіи Ятвяговъ; тѣмъ не менѣе по нимъ мы попытаемся составить хотя краткій очеркъ о Ятвяжскомъ племени, занимающемъ значительное мѣсто въ исторіи Полотской земли. Изъ сихъ свѣдѣній можно вывести слѣдующія данныя о Ятвягахъ.

1-е. Дошедшія до насъ свѣдѣнія единогласно свидѣтельствуютъ, что Ятвяги были самое воинственное племя; они почти никогда не отказывались отъ битвы, и скорѣе готовы были пасть костьми, чѣмъ обратиться въ бѣгство, ежели представлялась какая нибудь возможность удержаться; а посему всѣ битвы съ ними были самыя упорныя и побѣда надъ Ятвягами доставалась дорого. Но сіе воинственное племя было рѣшительно одиночнымъ среди племенъ и народовъ его окружающихъ, и за исключеніемъ рѣдкихъ случаевъ, и то только въ позднѣйшее время, ни откуда не имѣло поддержки. Что было причиною таковаго изолированнаго положенія Ятвяжскаго племени, мы рѣшительно не знаемъ. Но очевидно оно зависѣло не отъ одного дикаго характера Ятвяговъ, {45} а скорѣе самый характеръ сложился вслѣдствіе того, что это племя, можетъ быть остатокъ древнихъ племенъ, уже исчезнувшихъ въ доисторическія времена этого края, очутилось заброшеннымъ между враждебными племенами пришельцевъ, противъ которыхъ должно было упорною борьбою отстаивать свое существованіе и независимость, и шагъ за шагомъ отступать въ глубину своихъ непроходимыхъ болотъ и лѣсовъ, и такимъ образомъ на памяти исторіи слишкомъ три столѣтія продолжать свое существованіе, памятное не побѣдами и успѣхами, а только упорною и почти всегда несчастною борьбою. Исторія застаетъ Ятвяговъ въ положеніи Американскихъ краснокожихъ, только съ большими достоинствами и съ вызовомъ на сочувствіе.

2-е. Племя сіе, какъ бы обреченное на медленную и мучительную смерть, судя по мѣстнымъ преданіямъ въ доисторическую древность владѣло на югѣ всѣмъ лѣвымъ берегомъ Припети отъ истоковъ до устья и на сѣверъ до Немана и по Неману, а съ востока на западъ отъ устья Березины до западнаго Буга и Нарева; но съ наплывомъ въ здѣшній край новыхъ племенъ, особенно Славянскихъ, первоначально придерживавшихся Днѣпра и его притоковъ, оно должно было постоянно отступать къ западу. Сперва нижнее теченіе Припети было постепенно занято Славянскимъ племенемъ Дреговичей, пришедшихъ съ Дуная; потомъ къ Дреговичамъ присоединились Полочане и Кривичи, которые постепенно стали выдвигать свои колоніи по притокамъ Припети, Березины и Немана, постоянно придерживаясь рѣкъ и постепенно шагъ за шагомъ подаваясь на западъ и съ тѣмъ вмѣстѣ {46} также шагъ за шагомъ оттѣсняя отъ рѣкъ въ глубину лѣсовъ и болотъ несчастное племя Ятвяговъ, и на очищенной Ятвягами землѣ строя свои города и селенія. Такъ что къ тому времени, когда здѣшній край болѣе или менѣе началъ свое историческое бытіе, Ятвяги большею частію были уже оттѣснены отъ лѣваго берега Припети: города и селенія Дреговичей и Полочанъ вверхъ по Припети уже протянулись до западнаго Буга и Нарева. За Ятвягами остались только Гродненская и Бѣловѣзкская пущи съ прилегавшими къ нимъ громадными лѣсами и непроходимыми болотами; отсюда Ятвяги время отъ времени дѣлали набѣги на прежнія свои земли, гдѣ уже были колоніи Полочанъ и селенія Литовцевъ, а также на сѣверо-западную окраину Волыни и на Польскія сосѣднія земли, имъ также когда-то принадлежавшія; и разумѣется своими набѣгами вызывали страшную месть Романа Волынскаго и его сыновей Даніила и Василька, а также Литовскихъ и Польскихъ князей, кончившуюся, какъ и должно было ожидать, къ концу XIII вѣка ежели не полнымъ истребленіемъ Ятвяжскаго племени, то по крайней мѣрѣ уничтоженіемъ его самостоятельности и исчезновеніемъ его имени въ лѣтописяхъ и другихъ памятникахъ.

3-е. Внутренное устройство Ятвяговъ, судя по дошедшимъ до насъ отрывочнымъ свѣдѣніямъ, представляетъ ихъ раздѣленными на нѣсколько племенъ или родовъ съ своііми племенными князьями. Таковыя племена или роды по исчисленію дѣтописей были: 1-е Злина или Злинцы, 2-е собственно Ятвяги, 3-е Крисменцы, 4-е Покенцы, 5-е Корковичи; но вѣроятно были и другія племена, о которыхъ не {47} упоминаютъ лѣтописи; ибо судя по множеству князей, встрѣчающихся въ лѣтописяхъ, должно полагать, что Ятвяжскихъ племенъ было гораздо больше изчисленныхъ пяти; такъ напримѣръ въ 1248 году въ одной битвѣ съ Василькомъ Романовичемъ Волынскимъ Ятвяги потеряли сорокъ князей.

Какое собственно значеніе имѣли князья у Ятвяговъ, у насъ на это нѣтъ ясныхъ указаній въ лѣтописяхъ; тѣмъ не менѣе есть намеки, что князья были какъ бы представителями своихъ племенъ или родовъ; такъ напримѣръ въ 1271 году, по взятіи Злины Волынскими князьями, явились къ нимъ въ станъ Ятвяжскіе князья Минтеля, Шюрпа Мудейко и Пестило съ просьбою о мирѣ. Есть также указаніе, что между Ятвяжскими князьями были и старшіе князья, вѣроятно сильнѣйшіе, могущественнѣйшіе, отъ которыхъ какъ бы зависѣли прочіе; такъ подъ 1255 годомъ лѣтопись упоминаетъ о старѣйшемъ Ятвяжскомъ князѣ Стекынтѣ, а въ 1264 году въ войнѣ съ Болеславомъ Краковскимъ и Судомирскимъ старшимъ княземъ былъ Коматъ, который кажется заступилъ мѣсто Стекынта, павшаго въ бою съ Львомъ Даниловичемъ въ 1255 году. Но кромѣ князей у Ятвяговъ, кажется, были еще знатные и сильные люди, составлявшіе какъ бы аристократію богатства, или физической силы, или умственнаго превосходства. Сіи сильные люди имѣли свои дружины и нерѣдко дѣлали набѣги на сосѣдей. Такъ при описаніи Даніилова похода въ 1227 году лѣтопись упоминаетъ о какихъ-то знаменитыхъ Ятвяжскихъ воителяхъ Штурѣ Мондуничѣ, Стегутѣ Зебровичѣ и Небрѣ, которыхъ не называетъ князъями; такъ же подъ 1248 годомъ встрѣчаются два злые {48} воинника изъ Ятвяговъ Скомондъ и Борутъ, погибшіе съ сорока Ятвяжскими князъями въ сраженіи съ Василькомъ Романовичемъ. О Скомондѣ лѣтопись говоритъ: «Скомондъ былъ волхвъ и кобникъ нарочитъ, борзъ же какъ звѣрь, ходя пѣшій повоевалъ Пинскую землю и другія страны; и былъ убитъ нечестивый, и голова его была взоткнута на колъ.» Извѣстіе, что Скомондъ воевалъ пѣшій и былъ волхвомъ и кобникомъ, прямо указываетъ на Скомонда не какъ на богача или родовитаго человѣка, а какъ на храбраго и сильнаго воина и притомъ увлекавшаго за собою соотечественниковъ особенною хитростію, какъ бы волшебствомъ. Или подъ 1251 годомъ упоминается Ятвягъ Небяста, котораго Ятвяги прислали къ Даніилу Романовичу для переговоровъ. Впрочемъ и весь народъ въ Ятвяжской землѣ, кажется, не оставался безъ участія въ общественныхъ дѣлахъ, особенно когда дѣла касались всей Ятвяжской земли. Такъ подъ 1266 годомъ лѣтопись говоритъ, что Ятвяги, разбитые Даніиломъ Романовичемъ, видя опустошеніе своей земли, прислали къ нему пословъ отъ всей земли и заложниковъ просить мира, причемъ отправили къ нему дань и обѣщались быть ему покорны и строить города въ своей землѣ. Или въ 1279 году во время голода Ятвяги прислали пословъ къ Владиміру Васильковичу Волынскому, которые говорили князю: «пріѣхали мы къ тебѣ отъ всѣхъ Ятвяговъ (а не отъ Ятвяжскихъ князей), не помори насъ голодомъ, но прокорми, пошли къ намъ жито продавать.» Въ обоихъ случаяхъ князья въ сторонѣ, о нихъ и не упоминается, а дѣйствуетъ весь народъ, вся земля Ятвяжская. Аристократія или большіе люди {49} у Ятвяговъ раздѣлялись на большихъ людей по своимъ личнымъ достоинствамъ, вышедшихъ изъ народа и безвѣстныхъ по происхожденію, каковы напримѣръ: Скомондъ, Борутъ, Небяста и Небра, и на большихъ людей по происхожденію, или родовую аристократію, происшедшую отъ знаменитыхъ предковъ, таковы напримѣръ: Штуръ Мондуничь, Стегутъ Зебровичъ.

4-е. Ятвяги жили селеніями и отдѣльными дворами, а также лѣтописи упоминаютъ и о городахъ Ятвяжскихъ; слѣдовательно Ятвяги, по крайней мѣрѣ въ позднѣйшее время, были уже народомъ осѣдлымъ, и жили не однимъ звѣроловствомъ и скотоводствомъ. Впрочемъ кажется скотоводство и не было у нихъ въ большомъ ходу; ибо послы Ятвяжскіе въ 1274 году, просившіе Владиміра Васильковича, чтобы прислалъ къ нимъ жито продавать, говорили князю: мы ради купимъ, хочешь ли воску, бѣли ли, бобровъ ли,черныхъ ли кунъ, серебра ли, мы ради дадимъ». Здѣсь въ перечисленіи товаровъ, предлагаемыхъ Ятвягами, нѣтъ и помину о произведеніяхъ скотоводства, а напротивъ есть намекъ на торговлю, ибо серебро, предлагаемое князю, могло быть пріобрѣтено или при помощи торговли, или грабежемъ у сосѣдей. О значительномъ же земледѣліи и вообще о земледѣльческомъ хозяйствѣ Ятвяговъ, особенно богатыхъ людей между ними, можно судить по слѣдующему извѣстію лѣтописи подъ 1256 годомъ; въ этомъ году при нашествіи Даніила съ братомъ и Лятьскими князьями на Ятвяжскую землю, Даніилъ, разбивши Ятвяговъ, остановился со всею ратью своею и Польскою на ночь въ селѣ Корковичахъ, и нашелъ тамъ такое обиліе во всѣхъ запасахъ, что лѣтопись прямо {50} говоритъ: «и очень удивительно было, что такое множество воиновъ насытились, какъ сами, такъ и кони ихъ, на двухъ дворахъ, а что не могли поѣсть сами и кони ихъ, то остатки сожгли». Значитъ хозяйство было громадное и Ятвяги довольно занимались земледѣліемъ. Лѣтописи упоминаютъ о слѣдующихъ селеніяхъ въ землѣ Ятвяжской: подъ 1256 годомъ Болдыкище, Привище, Олыдыкище, Корковичи, а подъ 1271 годомъ Злина. Селенія сіи по всему вѣроятію были многолюдны, и едвали не заселялись каждое особымъ племенемъ или родомъ. Такъ селеніе Злину населяло особое племя, называвшееся по лѣтописямъ Злинцами, или селеніе Корковичи по самому родовому названію своему показываетъ, что оно было населено особымъ племенемъ или родомъ, Корковичами. Судя по описаніямъ, сохранившимся въ лѣтописяхъ, селенія огораживались осѣкомъ или плетнемъ и имѣли ворота, которыя затворялись и запирались при нападеніи непріятелей. Ежели непріятель былъ силенъ, то на защиту селенія собирались жители сосѣднихъ селеній; такъ на защиту селенія Привище въ 1256 году сошлись Ятвяги, Злинцы, Крисменцы и Покенцы и крѣпко стали защищать ворота; когдаже стрѣльцы Даніиловы ворвались было въ ворота, то въ воротахъ завязался страшный бой, который продолжался до тѣхъ поръ, пока не явился туда самъ Даніилъ съ своимъ сыномъ Львомъ, и послѣ страшныхъ усилій наконецъ не ворвался въ ворота по трупамъ своихъ и Ятвяговъ, лежавшимъ въ три ряда; послѣ чего Ятвяги защишавшіе селеніе обратились въ бѣгство.

Кромѣ селеній, какъ мы уже сказали, въ Ятвяжской землѣ по мѣстамъ были обширные дворы князей {51} и большихъ и богатыхъ людей; такъ подъ 1255 годомъ, Волынская лѣтопись упоминаетъ о домѣ сильнѣйшаго Ятвяжскаго князя Стекынта, который былъ разоренъ по приказанію князя Даніила Романовича; вотъ подлинныя слова лѣтописи объ этомъ разореніи: «и домъ Стекынтовъ весь погубленъ бысть, и до нынѣ пусто стоитъ». Настоящія слова лѣтописи указываютъ, что домъ Стекынта состоялъ не изъ одного двора или строенія, а представлялъ собою цѣлую мѣстность съ своимъ населеніемъ, составлявшимъ княжескихъ слугъ и рабовъ, которые въ 1255 году были разогнаны, и все собранное въ дому разорено, пограблено. А подъ 1256 годомъ та же лѣтопись говоритъ: «По взятіи селенія Привища Русскіе князья на утро пошли плѣнять и жечь землю, и зажгли Таисевичи, Буряля, Раймоче, Комата и Дора, и грады плѣняли, а наипаче сожгли домъ Стекынта». Въ настоящемъ разсказѣ лѣтописи Таисевичи, Буряля, Раймоча, Комата и Дора не названы ни городами, ни селами; не были ли это, подобно дому Стекынта, отдѣльные усадьбы и дворы сильныхъ и богатыхъ Ятвяжскихъ землевладѣльцевъ, а можетъ быть и князей; такъ мѣстность Комата указываетъ на извѣстнаго сильнаго Ятвяжскаго князя Комата. Въ настоящемъ разсказѣ лѣтописи упоминается также о Ятвяжскихъ городахъ, какъ сказано въ лѣтописи: «и грады ихъ плѣняху». Но какое было различіе между укрѣпленными и обширными селеніями, а также укрѣпленными дворами князей и сильныхъ людей, и между городами, на это мы не имѣемъ никакихъ указаній, а также мы не знаемъ, кѣмъ были населены сіи города, когда Ягвяжскіе роды и племена жили въ {52} селеніяхъ, а сильные и богатые люди на отдѣльныхъ дворахъ. Но какъ бы то ни было, по свидѣтельству лѣтописей, въ Ятвяжской землѣ было три разряда жилищь: 1-е села или селенія, составлявшія общее жительство Ятвяговъ, ихъ обычную форму жительства; 2) домы или дворы, усадьбы Ятвяжскихъ князей и богатыхъ и сильныхъ людей, и 3-е города, которыхъ значеніе неизвѣстно, но которые очевидно значили не то, что Русскіе города; ибо въ 1256 году Ятвяги, прося мира у Даніила Романовича, «обѣщались быть у него въ работѣ и городы рубить въ своей землѣ». Изъ этого свидѣтельства видно, что Русскій городъ былъ не одно и тоже съ Ятвяжекимъ городомъ; въ противномъ случаѣ Ятвягамъ не зачѣмъ было обѣщаться рубить города въ своей землѣ, а Даніилу требовать этого.

5-е. О религіи Ятвяговъ мы не имѣемъ никакихъ сколько нибудь подробныхъ свѣдѣній, знаемъ только, что Ятвяги были язычники и въ Русскихъ лѣтописяхъ назывались погаными, а вѣра ихъ поганствомъ, Польскіе же хронисты называли ихъ болванохвальцами; но были ли у нихъ храмы или какія священныя мѣста, а равнымъ образомъ имѣли ли боговъ, и что именно обоготворяли Ятвяги, намъ неизвѣстно. Только одинъ изъ Польскихъ лѣтописцевъ Кадлубекъ утверждаетъ, что Ятвяги вѣрили въ переселеніе душъ изъ одного тѣла въ другое, и отъ того ни одинъ изъ нихъ на полѣ битвы не обращался въ бѣгство и не позволялъ непріятелю взять себя живымъ. Но конечно можно было сражаться не обращаясь въ бѣгство и не отдаваясь непріятелю живымъ, и безъ вѣрованія въ переселеніе душъ, ибо къ этому могло {53} быть много иныхъ побужденій; слѣдовательно одиночное свидѣтельство Кадлубека не совсѣмъ надежно. Такъ же не надежно и свидѣтельство Длугоша, который говоритъ, что Ятвяги по языку, образу жизни, религіи и нравамъ имѣютъ большое сходство съ Литовцами, Пруссами и Жемотью; ибо на это сходство даже не намекаетъ Волынская лѣтопись, которая хотя сколько нибудь говоритъ о религіи Литовцевъ; а конечно болѣе должно вѣрить составителю Волынской лѣтописи, близко знакомому съ Ятвягами и ихъ современнику, нежели позднѣйшему писателю Длугошу, жившему уже тогда, когда въ народѣ исчезла и память о Ятвягахъ. Насыпи или курганы, встрѣчающіеся на берегахъ рѣкъ и въ лѣсахъ прежней Ятвяжской земли, до сего времени извѣстные въ народѣ подъ именемъ Ятвяжскихъ могилъ, свидѣтельствуютъ, что Ятвяги по своей религіи хоронили тѣла своихъ покойниковъ въ землѣ, а не сожигали ихъ; Литовцы же по своей религіи не хоронили, а сожигали тѣла покойниковъ, какъ объ этомъ прямо свидѣтельствуетъ Быховецъ.

6-е. Относительно народнаго характера Ятвяговъ всѣ дошедшія до насъ извѣстія говорятъ единогласно, что Ятвяги были народъ храбрый, воинственный и неукротимый, и до того вольно-любивый и неуступчивый, что въ битвахъ защищали каждую пядь своей земли, такъ что ихъ скорѣе можно было истребить, чѣмъ принудить къ подданству; по крайней мѣрѣ они такъ вели себя до войнъ съ Русскими, Литовцами и Поляками во второй половинѣ XIII столѣтія. Всѣ битвы съ Ятвягами были самыя упорныя, продолжавшіяся по цѣлымъ днямъ, и иногда {54} возобновлявшіяся по нѣскольку дней сряду. Ятвяги преимущественно бились пѣшіе, хотя и имѣли коней, тѣмъ не менѣе бой пѣшій считали для себя болѣе удобнымъ, коней же употребляли болѣе запряженными въ телѣги или колымаги, которыя служили у нихъ какъ бы подвижными стѣнами для сдѣланія укрѣпленій на самомъ полѣ битвы въ виду непріятеля. Ятвяги любили биться въ закрытыхъ и тѣсныхъ мѣстахъ, въ лѣсахъ между болотами и въ осѣкахъ, какъ прямо о нихъ говоритъ Князь Даніилъ Романовичь: «поганымъ тѣснота деряжъе есть обычай на брань». Впрочемъ они не отказывалисъ отъ боя и въ открытыхъ мѣстахъ, гдѣ немедленно дѣлали засѣку, ежели это было можно; а въ противномъ случаѣ, огораживали себя возами или колымагами, откуда бились сулицами и даже каменьями, но когда возы или колымаги оказывались не совсѣмъ надежною защитою, то мгновенно зажигали ихѣ и, прикрывшись щитами, быстро бросались въ бой съ непріятелемъ, чѣмъ нерѣдко обращали въ бѣгство своихъ противниковъ. Особенно ужасны были Ятвяги своею быстротою и неукротимою храбростію въ набѣгахъ на сосѣдей; здѣсь они нападали не только на селенія, но и на города, смѣло лѣзли на стѣны, бились въ рукопашную въ городскихъ воротахъ: ихъ ничто неудерживало, одинъ падалъ, другой спѣшилъ заступить его мѣсто. Даже сбитые съ поля и обращенные въ бѣгство, они по нѣскольку разъ останавливались и бросались въ бой съ преслѣдовавшимъ непріятелемъ. Ихъ князья и воеводы, обыкновенно разъѣзжавшіе верхомъ на коняхъ, въ крайнихъ случаяхъ слѣзали съ коней, чтобы въ рукопашь биться {55} пѣшими впереди простыхъ воиновъ. Любя пѣшій бой, Ятвяги не чуждались и коннаго, и были искусны вь управленіи конемъ и крѣпко и ловко сидѣли въ сѣдлѣ. Такъ подъ 1252 годомъ Волынская лѣтопись говоритъ: «въ битвѣ съ Нѣмцами, союзниками Миндовга, вышла на нихъ Русь съ Половцами и стрѣлами, а Ятвяги съ сулицами, и гонялись за ними на полѣ подобно игрѣ». Или въ слѣдующемъ году Ятвяги ѣхали на помощь къ Даніилу Романовичу также на коняхъ.

При таковомъ внутреннемъ устройствѣ Ятвяжской земли и при такомъ народномъ характерѣ Ятвяговъ, выработанномъ ихъ исторіею и жизнію, нельзя было и думать о мирной колонизаціи въ ихъ землѣ. Ятвяги, какъ населеніе той или другой мѣстности, для Полочанъ-колонизаторовъ не могли служить никакимъ подспорьемъ или помощію, а были прямымъ препятствіемъ, помѣхою колонизаціи. Съ Ятвягами особенно въ древнее время нельзя было вступить въ договоръ; Ятвяжскую землю можно было занимать только силою съ бою, постепенно, понемногу отодвигая туземцевъ въ глубину ихъ лѣсовъ и пущей, и каждую отвоеванную такимъ образомъ мѣстность закрѣпляя построеніемъ города и совершенно очищая ее отъ старожиловъ туземцевъ. Такъ дѣйствительно и дѣлали Полочане, постепенно выдвигая свои города съ прибрежій Припети въ глубину Ятвяжской земли; и какъ это дѣлалъ временный преемникъ Полочанъ князь Даніилъ Романовичь, которому въ 1256 году примученные имъ Ятвяги, прося у него мира, въ числѣ главныхъ условій изъявляютъ согласіе на построеніе Русскихъ городовъ въ своей землѣ, какъ самый {56} вѣрный знакъ полной покорности. Такимъ образомъ Ятвяги, какъ въ древности, такъ и въ болѣе позднее время, когда они уже были окружены почти со всѣхъ сторонъ Русскими городами и колоніями, никогда не входили въ составъ ни Русскаго ни Литовскаго населенія въ здѣшнемъ краю, но всегда оставались чужими, хотя иногда бывали союзниками и даже данниками Русскихъ или Литовскихъ князей. Союзничество и данничество Ятвяговъ всегда были временными и не надежными; и Русскіе и Литовскіе князья такъ и смотрѣли на это союзничество и данничество; они хорошо знали, что только та часть Ятвяжской земли тверда за ними, которая заселена Русскими или Литовскими людьми, на которой уже стоятъ Русскіе или Литовскіе города и изъ которой уже выгнаны Ятвяги. Хорошо зная это, они такъ и вели дѣло и покончили почти совершеннымъ истребленіемъ Ятвяговъ. Они иначе и не могли поступать, ибо Ятвяги не поддавались ни на какое соединеніе съ сосѣдями, и на всѣ окружающіе народы смотрѣли какъ на непримиримыхъ враговъ и держали себя также, какъ непримиримые враги. Не даромъ Бѣлоруссы даже и теперь говорятъ о всякомъ злодѣѣ и разбойникѣ: Выгляда якъ Ятвинга. Постепенное сперва стѣсненіе, а потомъ и истребленіе Ятвяговъ было полное, такъ что слѣды существованія этого народа въ собственной его землѣ остались только въ лѣтописяхъ и въ народныхъ названіяхъ нѣкоторыхъ урочищь; такъ недалеко отъ Гродна многіе курганы носятъ въ народѣ названіе Ятвяжскихъ могилъ, или въ Лидскомъ уѣздѣ между Щучиной и Каменкой два селенія носятъ названіе Ятвяжска; это вѣроятно были послѣднія убѣжища {57} Ятвяговъ, и одно называется Ятвяжскъ Русскій, а другое Ятвяжскъ Польскій, потому что въ одномъ, Русская церковь, а въ другомъ Польскій костелъ. Также въ Волковыйскомъ уѣздѣ есть селеніе Ятвизь неподалеку отъ Волковыйска на рѣкѣ Руси; въ Бѣлостокскомъ уѣздѣ тажке есть два селенія, большой и малый Ятвяжскъ по рѣкѣ Бобру, не подалеку отъ Суховоли.

Исторію Ятвяжскаго племени и въ тѣхъ немногихъ отрывкахъ, которые дошли до насъ въ Русскихъ и Польскихъ лѣтописяхъ, нельзя читать безъ особеннаго грустнаго расположенія духа. Какая-то страшная тяжелая судьба гнететъ это воинственное и когда-то могущественное племя. На памяти исторіи, неговоря уже о временахъ доисторическихъ, цѣлыя четыреста лѣтъ борется это несчастное племя за свою родную землю, за свою независимость, за свою народную жизнь, и терпитъ цѣлыя четыреста лѣтъ неудачъ и несчастій, ие смотря на изумителъную энергію. Ятвяжская земля, облитая, упитанная кровію своихъ защитниковъ, усѣянная ихъ костями и костями враговъ, шагъ за шагомъ уходитъ изъ-подъ ногъ своихъ прирожденныхъ хозяевъ, достается ихъ непримиримымъ врагамъ и постепенно застроивается чужими городами и селеніями; а несчастные хозяева отгоняются какъ дикіе звѣри въ глубину непроходимыхъ лѣсовъ и болотъ. Да и здѣсь имъ нѣтъ покоя, и дикіе и непроходимые лѣса и болота ихъ не защищаютъ, неотступные настойчивые враги и сюда проникаютъ, окружаютъ ихъ со всѣхъ сторонъ, такъ сказать, о цѣпляютъ ихъ своими городами, города постепенно все глубже и глубже выдвигаются впередъ и съ тѣмъ {58} вмѣстѣ стѣсняютъ кругь привольныхъ лѣсовъ. Тщетно Ятвяги, какъ загнанный въ загородь звѣрь, бросаются то въ ту, то въ другую сторону и дѣлаютъ отчаянные набѣги на своихъ враговъ сосѣдей; за каждымъ набѣгомъ слѣдуетъ месть, за каждый набѣгъ Ятвяги платятся тяжкимъ кровавымъ пораженіемъ и большею или меньшею потерею своего привольнаго лѣса, на которомъ ставится чужой городъ. Наконецъ за Ятвягами остается почти одна Бѣловѣжская пуща, гдѣ теперь доживаютъ свой вѣкъ зубры, также выгнанные изъ сосѣднихъ странъ; Ятвягамъ нѣтъ уже болѣе привольнаго житья, и они вымираютъ медленно, неслышно, незамѣтно для исторіи, безъ похоронъ. Такъ что никто не можетъ указать, куда же дѣлись эти страшные прежде Ятвяги, или въ какое именно время исчезли; всѣ только знаютъ, что ихъ теперь нѣтъ, что они исчезли съ лица земли. Да иначе не могло и быть. Ятвяги отстаивали свою дѣдовскую жизнь лѣсныхъ обитателей, а вокругъ ихъ постепенно развивался новый строй жизни, враждебный и совершенно противоположный ихнему строю; вокругъ ихъ росла могучая цивилизація, борьба съ которою не могла имъ обѣщать ни чего добраго.

...

⁵⁵⁾ Эверсъ полагаетъ, что всѣ европейскіе Іафетиды Нестора могутъ быть раздѣлены на Словянъ, Чудь, Варяговъ. Fast sollte man glauben, sie (d. h. unvollkommene Ethnographie Nestor’s) habe alle europäische Iaphetiden in Slaven, Tschuden u. Warjüger getheilt. Kritische Vorarbeit. I. 51. Но Греки и Литва составляютъ въ понятіяхъ лѣтописца два особаго рода племени, которыя онъ отличаетъ отъ Славянъ, Чуди и Варяговъ.