СОДЕРЖАНИЕ:

Как в начале столетия, так и в 30-40 годы, врачи-гуманисты часто совмещали медицинскую практику с культурной жизнью. Например, доктор Ксавери Вольфганг [Ksawery Wolfgang], открывший (вместе с Яном Пилецким [Jan Pilecki]) целебные свойства друскининкайских вод, был издателем литературного журнала. Виленский театр опекал врач Юлиан Тициус.⁶

Станислав Росоловский (врач семейства Монюшков⁵) писал тексты к песням композитора Станислава Монюшко²¹... [5]

...

Станислав Росоловский окончив гимназию уже в 1818 году получил докторскую степень Виленского университета; член Виленского медицинского общества; публиковал в периодических изданиях Вильно переводы стихов с латыни, французской и английской литературы, а также свои собственные стихотворения. Сторонник классицизма, критиковал А. Мицкевича²⁰. [6]

Росоловский Станислав

Из 3-го тома книги:
«Университет Виленский 1579-1831», [1]

	C. Росоловский Гравюра выполнена с портрета худ.Ваньковича

Начал учебу в гимназии Вильно, а затем с 1811 года в Вильно изучал медицину. Входил в число любимых учеников Франка⁷, о чем можно найти упоминания в его дневниках. Но родился поэтом. Мало того, что его медицинские исследования не охладили в нем горячие идеалистические мечтания, но именно тогда он начал публиковать свои работы в печати. «Поэт с неугасимым пылающим вулканом в груди, - пишет Сырокомля⁸, но всегда с пылкой фантазией, жадный к знаниям, жаждущий новой информации, он не перестал быть прекрасным врачом». В качестве темы для получения степени под руководством Франка он выбрал «de polypi cordis vivente in nomine generatione» [врожденные полипы сердца, – ред.].

	Титульный лист докторской диссертации

По получении степени доктора медицины в 1818 году он отправляется на Пинщину, где занимается медицинской практикой, время от времени посещая Вильно и привозя с собой по нескольку стихотворных сочинений, которые размещает в одном из тогдашних периодических изданий. Лучшие с точки зрения художественности, как уверяет Сырокомля, отдыхают в виде рукописи. Во время наступления холеры он был на посту. Эпидемия, и сегодня ужасная, хотя мы с ней свыклись, в 1831 году казалась намного страшнее, поскольку была совершенно неизвестной. С 1830 года Росоловский жил в Вильно. где занимался врачебной практикой. Он не достиг большого успеха в качестве практикующего врача; эта несчастная поэзия стала для него препятствием – не потому, что он пренебрегал своими обязанностями, а потому, что ему не верили и вообще не предполагали, что поэзия может идти рука об руку с медициной. Хотя в то время он был неизвестен как врач, то как поэт он приобрел себе громкое имя. А поскольку среди врачей мало поэтов, это большая редкость среди ученых, получивших образование в Виленском университете. Точный список опубликованных в печати стихов Росоловского был предоставлен доктором В. Шелига²⁵ в «Библиографии периодических изданий Вильно» (1805-1860). Скончался Росоловский в Вильно 31 августа 1855 года и был похоронен рядом с сыном, также доктором медицины, на бернардинском кладбище.

Врач-поэт

«Из страны лесистых холмов, из земли зеленых лугов» [2]

	...

Из бумаг, оставшихся после незабвенной памяти д-ра Титинса¹, и из его личных воспоминаний, а также из печатных источников мы извлекли подробности о поэте-докторе Станиславе Росоловском, прославившимся в Вильно в период пребывания там Мицкевича²⁰ – безмерно благородной души врача, который покинул мир в том же, что и Мицкевич, 1855 году. Родился 5 февраля 1797 года на Гродненщине, в местечке Ружана.

Остались принадлежащие его перу прекрасные переводы. Как о самобытном поэте говорится о нем в некрологе, опубликованном в газете «Dziennik Wileński» 3 сентября 1855 года, написанном в честь почившего с большой любовью.

... «Некоторые из его собственных небольших произведений, с которыми мы ознакомились в рукописях, прекрасны и, как нам кажется, собранные вместе, смогут быть опубликованы, но кипящее сердце поэта лишь отчасти могло отразиться на бумаге слабым пламенем этого вулкана, когда он взрывался. Тот, кто не знал Росоловского лично, скажет нам о преувеличении в этом выражении, но тот, кто слышал его речь, полную огня и красок, должен был вздохнуть, что такой могущественный талант рассеивается и испаряется, вместо того, чтобы сосредотачивать, консолидировать и украшать литературу. Превратности жизни и призвание врача, которое он умел исполнять эффективно и с добродетельным достоинством, не позволяли ему делать это.

Врач-поэт! – скажете вы с усмешкой – да, врач-поэт! – отвечу я, гордо указывая на могилу Росоловского. Страдания ближних, которые он то и дело видел, разве они могут не возвысить благородную душу? Умение лечить, которым он обладал, делали его орудием Божьей милости, разве они могли не внушить ему сентиментальную благодарность Богу? Усердное изучение тайн природы, как оно могло не поразить его и не увлечь»? А ведь все это необходимые условия поэзии. Прискорбен афоризм, что хороший врач не может быть поэтом... В своей медицинской профессии Росоловский часто становился жертвой этого несправедливого афоризма. Молодой человек уже стал мужем, у него уже была семья, он уже вырастил сына (который тоже выучился на врача, и развил в себе такие прекрасные качества. что его отец с гордостью писал ему: Любить тебя мало, уважать тебя нужно), уже прекрасная старость проявилась на его лбу и многие излеченные, вырванные из могилы, громко свидетельствовали о мастерстве врача, и тем не менее судьба продолжала наносить ему удары. В день нового, 1835 года, вот как красноречиво жалуется на свою судьбу Росоловский:

Ты знаешь, что судьба от воли нашей не зависит,
Как сердце у меня разбито, знать ты должен,
И то, что трогает меня и вызывает больше боли
Безжалостному миру ты сможешь рассказать.

Скажи: то сердце, что приняло несчастье как эмблему,
Невзгоды следовали от рожденья,
И самым тяжким образом везде он проиграл
И находил везде он горечь, яды жизни;

Что сила духа велика в тщедушном теле,
И мученической дланью толику славы он оплатил;
Что знал он больше чем другие, и чувствовал чрезмерно
И идеалы все он рассыпал во прах;

Что, презирая пламенно тщеславие и злото,
С покорностью сносил судьбы предназначенье,
И ел свой хлеб, залитый кровью с потом,
В устах его еще была улыбка и безмятежность на челе...³⁰

И с улыбкой на губах, со спокойствием на челе он принимает удары, принимаемые им от руки Господней: сын, подававший прекрасные надежды, которому он и написал эти слова, умирает. Бедный отец посыпает голову пеплом, когда умирает тот, кого он благословлял на жизненный путь...»

В 1848 году Киркор²⁴ так говорит о нем: «Прекрасную память оставил по себе своей жертвенностью и бескорыстием в ужасных бедах, которые холера нанесла Вильно в 1830 и 1848 годах».

Антоний Одынец¹¹ в своих бесценных «Воспоминаниях из прошлого, рассказанных Диотимой», – пишет о Росоловском, – что он познакомился с ним «необычным образом у Адама» [Мицкевича²⁰]. Добавим в скобках, что это было в начале 1823 года. «Адам во время пребывания в Вильно ослабел и несколько дней не вставал с постели. Однажды я прихожу к нему и слышу чей-то восторженный голос, а войдя, вижу джентльмена, сидящего на его кровати рядом с ним и перечисляющего имена поэтов, которые также были врачами. Когда он закончил, я обвиняю его в том, что он не упомянул имя Станислава Росоловского. Тогда этот господин вскакивает с кровати и, разводя руками, ласково радушно восклицает: А! дорогой мой благодетель, я представляюсь лично in persona и благодарен вам за то, что вы помните мое имя». Этот запал, однако, в дискуссиях не только не разорвал, но, на самом деле, спаял, как в огне, первое звено наших знаний, которое в дальнейшем продолжало закаляться все более и более в подобных спорах, в которых один другого так и не смог ни победить, ни переубедить.»

Далее друг Мицкевича указывает, что они встречались с Адамом и Росоловским: на еженедельных вечерах у Лелевеля¹⁹ [Lelewel], где Росоловский обычно спорил с Онацевичем¹⁵ [Onacewicz] на философские темы; у Боровского¹⁴ [Borowski], во время дружеских бесед за чаем... «Шидловский и Росоловский (пишет Одинец) были корифеями поэзии в Вильно. Их работы появлялись каждый месяц, если не еженедельно, одна за другой в «Dzienniku», «Tygodniku» или в «Wiadomościach brukowych» (добавим, что и в «Dzieje dobroczynności»). Он был признанным врачом и доктором медицины, а в душе он на самом деле был поэтом. Мыслитель и энтузиаст, он страстно витал в сферах отстраненных философских мудрствований и поэтических фантазий, и то, что он действительно думал и чувствовал, всегда было честно и открыто, со всей силой убеждения, а иногда и со слишком большим энтузиазмом, который он иногда выражал. Расчетливое холодное безразличие и саркастическое остроумие, эти выдающиеся черты Шидловского (мы иногда добавляем, что, как сказал нам доктор Титинс¹, лично друживший с Одинцом¹¹, но когда-то очень близкий к Шидловскому⁹, они очень не любили друг друга, поэтому автор «Воспоминания о прошлом» и не совсем беспристрастен), они были ему совершенно чужды. Поэтому он не любил обычные светские общества, и был рад найти общение со своими коллегами и университетской молодежью, чаще всего для ожесточенных споров которыми он наслаждался. Психическая идеальность в медицине и страстная защита классицизма и романтичность в поэзии, обычно были предметом этих споров, и у него было поистине рыцарское благородство, то есть, будь он проигравшим или победителем в дискуссии, в концеон всегда любезно протягивал своему противнику руку, и никогда не путал свою личность с предметом спора. Он уже верил своему таланту, но судил его и в других, и его можно было уважать и любить, даже если в этом случае он был с ними противоположного мнения».

Одинец¹¹ и Кондратович⁸ посвятили Росотовскому, своему собрату по лютне, известные в прессе стихи.

Киркор²⁴ пишет о плодах творчества Росоловского: «Всю свою жизнь он не обращал внимания на себя и меньше заботился о славе, он постоянно собирался издать отдельный сборник своих стихов.

Wizerunki в 1834 году уже объявили о скором выходе в 2-томника, но, откладывая их со дня на день, он умер, оставив рукописные фолианты, большинство из которых еще нигде не были напечатаны».

Немного об одуховленном портретном образе поэта-врача. Его портрет с натуры сделал известный профессор кафедры живописи университета Ян Рустем¹³, а копию маслом – его ученик Валинович [Walinowicz]. Доктор Титинс¹, который с любовью вспоминал Росоловского и был владельцем этой памятки от Валиновича, долгое время наслаждался милыми чертами своего друга. Не могу вспомнить ни одного такого более продолжительного момента... Он стал последним, перед смертью почтенного филантропа, великого идеалиста.

Люциан Узембло.³

Станислав Росоловский

Tygodnik Ilustrowany [8]

Уже прошло десять лет с тех пор, как 11 сентября 1855 года умер Станислав Росоловский, широко известный как врач-поэт. – Врач и поэт... два призвания, которые редко встречаются вместе. Изучение физической природы человека скорее ведет к реализму, а не к поэтическим восторгам и мечтаниям. И все же позднее Росоловскому удалось идеально совместить две, казалось бы, противоположные профессии; поэт, движимый внутренним побуждением, отдавал себя врачебным обязанностям со всей своей самоотдачей, а когда ему не хватало стихов и слов, он дополнял их делами.

	...

От друзей покойного, живущих в Варшаве, мы получили его портрет, написанный на полотне мастером Валентином Иваньковичем, кистью своей воссоздавший лик хорошего человека, с которым соединен был дружбой. Таким образом, подарив читателям точную копию этого портрета на гравюре, сопровождая краткими воспоминаниями о жизни, богатыми как тихими домашними добродетелями, так и произведениями громких достоинств, полагаем, что многочисленные поклонники господина Росоловский, будут этому рады.

Станислав Росоловский родился 5 февраля 1797 года в Гродненской губернии, в местечке Ружана, в бедной семье.

Его отец умер рано, а его мать повторно вышла замуж; поэтому судьба в самом начале жизни поставила его в весьма неблагоприятные условия, принудив юношу постоянно бороться с невзгодами. Отчим, увидев в нем склонность к музыке, пожелал, чтобы несчастный пасынок, вопреки его склонностям, насильно стал гобоистом; но умственное превосходство юного Станислава сумело преодолеть слепоту, а может быть, и недоброжелательность. С успехом окончив гимназию, он перешел на медицинский факультет Виленского университета, где после нескольких лет упорного труда в 20-летнем возрасте получил степень доктора медицины. На медицинском небосклоне Виленской главной школы сияли следующие мужи: Енджей Снядецкий¹⁸, оба Франка⁷, Боянус¹⁶, Нишковский¹²; и молодой человек на университетской скамейке должен был выделиться из толпы, и вскоре стал любимым учеником Юзефа Франка, известного профессора терапии и основателя медицинского общества в Вильно, который в своих дневниках называет его другом.

Но помимо медицины, которую выбранную в качестве основной своей работы, чуткий ум молодого студента привлекали своим непреодолимым очарованием, также другие науки: красноречие, отечественная поэзия и, древняя литература, которые преподавали такие мастера, как Езебиуш Словацкий, Боровский¹⁴ и Гродек. Хорошо знавший латынь, Росоловский всей душой полюбил классическую литературу; кажется, что он также впервые появился на публике в 1815 году с переводом отрывка из книги IX «Энеиды», которую профессор Боровский¹⁴ рекомендовал в качестве образца для подражания, а «Dziennik Wileński» вскоре опубликовал. Еще один отрывок из песни VIII стихотворения Марона был опубликован тем же журналом четыре года спустя, и в нем молодой переводчик с силой и резкими контурами, помимо привлекательной яркости красок, проявил себя необычайным талантом. Его более мелкие переводы, такие как «Сладость сельской жизни» Ракана, дышат странной грацией и легкостью. Ода Солнцу от Ле Бруна, Воспоминания Ады из Чайлд-Гарольда Байрона, Ирландская мелодия Мура, несколько отрывков из Ламартина и т. д., были в разное время опубликованы.

Если вы хотите перечислить все его стихи, необходимо иметь под рукой современные периодические издания: «Tygodnik Wileński», «Dziennik Wileński», «Biruta» и «Znicz», изданные Я. Кшечковским и «Radegast» А. Киркора²⁴; остановимся здесь на упоминании некоторых. Также известно, что господин Росоловский оставил в рукописи сборник своих оригинальных стихотворений, по-видимому, имеющих большую ценность, которые в настоящее время находятся во владении г-на Адама Киркора²⁴, намеревающегося их опубликовать.

Женившись, Росоловский для обеспечения семейного быта на очень благоприятных условиях принял частную практику у одного из магнатов. Но вскоре затосковал по своему родному городу, по свободной практике, по своим беднякам, которым он привык посвящать время и учебу с величайшим самоотвержением. Поэтому он вернулся в Вильно и оставался там до самой смерти, полностью посвятив себя воспитанию детей и служению страждущему обществу. Кто-то другой с его умом вскоре приобрел бы и славу, и большое состояние; но Росоловский всегда думал больше о других, чем о себе. Так началась его напряженная работа, и иногда ему даже приходилось беспокоиться о хлебе насущном, и тут его воодушевляла только надежда на будущее, которое он должен был дать своим детям. Но и в его семейной жизни по воле Божией удар за ударом падал на его голову. Его единственный сын, Эдвард, о котором он сам сказал: «Любить его мало, уважать его нужно», в котором он видел себя перерожденным, умер молодым после завершения медицинского курса; и слезы еще не высохлы на глазах отца, когда ему снова пришлось плакать над могилой жены. Росоловский принял эти тяжелые удары со спокойной покорностью; но после смерти сына он начал увядать, как подрубленное дерево, телом он был еще на земле, но лицо его обратилось к лучшему миру. Через несколько лет после смерти своего Эдварда 11 сентября 1855 года он умер, как мы уже говорили во введении, после годичной болезни, прикованным к постели, в результате чего его три дочери остались полностью нищими.

Как врач, Росоловский обладал редкой проницательностью: одним взглядом исследовал душевные и телесные боли; поэтому, в его обширной практике так много чудесных исцелений, импровизируя, как он сам говорил, рецепты.

Как поэт, он относился к писателям переходного периода, но обладал выдающейся оригинальностью и глубоким чувством. В борьбе классиков с романтиками он не принимал непосредственного участия, но, видимо, тяготел к последним по типу таланта и личным склонностям.

Как человек он оставил о себе неизгладимые воспоминания. Обладая восхитительным красноречием, он пользовался большим влиянием. Вот что пишет о нем его безымянный друг²: «После длительной тишины Росоловский любил многочисленные посиделки, и тот, кто не пировал с ним душой, ловил искры его остроумия, которые разлетались вокруг, как языки пламени. В его словах, вибрирующих жизнью, лучи света чудесным образом разбивались, как капли полупрозрачных кристаллов в чаше белой лилии. Когда он говорил о своем эстетическом прошлом, то одевал его в такие живописные цвета, оживлял его так зримо, как будто рука времени пала на него, как будто весна снова расцвела в его душе».

В день похорон у тела Росоловского в церкви св. Яна при академии группа любителей музыки, состоящая из личных друзей покойного, исполнила вокальную мессу под руководством Станислава Монюшко²¹; перед началом ксендз каноник Менуэ с горечью произнес речь на тему слов Эклезиаста: «Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум».

Владислав Сырокомля⁸ дружеской рукой начертал отдельно напечатанные Посмертные воспоминания «доктору-поэту», который в стихотворении своему сыну в новогодний день 1835 года сам о себе сказал слова, прекрасно характеризующие всю его жизнь:

Что, презирая пламенно тщеславие и злото,
С покорностью сносил судьбы предназначение,

И ел свой хлеб, залитый кровью с потом,
В устах его еще была улыбка и безмятежность на челе...³⁰

Воспоминания: Росоловский Станислав

«Прогулки по Вильно и его окрестностям» [3].

Кладбище XX. Бернардинов. (Воспоминания: ... Станислав Росоловский).

	...

...

Здесь похоронен врач-поэт Станислав Росоловский. Совсем еще недавно объявили об этой потере; совсем еще недавно талантливый Сырокомля⁸ под свежим впечатлением, написал полный привязанности и правды некролог. Что мы можем к этому добавить? Давайте пройдем по его жизни, его работе, страданиям, слезам и самоотверженности.

Станислав Росоловский, доктор медицины, член «Виленского императорского медицинского общества, род. 5 февраля 1797 года в Гроденской губернии, в местечке Ружана. В 1811 году, после окончания учебы в Вильно, он начал учиться в Виленском университете. а в 1819 году ему была присвоена степень доктора медицины. Каким он был учеником, и какие надежды он подавал, об этом красноречиво свидетельствует надпись на работе Росоловского, которая по окончании была нанесена в качестве сувенира собственной рукой превосходного Юзефа Франка⁷, и не менее славными воспоминаниями о нем, которые тот поместил в своих мемуарах.

С детства он посвятил себя поэзии, и уже в 1815 году «Dziennik Wileński» опубликовал большой отрывок его перевода «Энеиды». Поэт с вечно горящим вулканом в груди, всегда пламенным воображением, жадный к знаниям, жаждущий все новых и новых новостей, мог ли он быть педантичным врачом, мог ли он быть очень пунктуальным учеником только для материальных взглядов? И его призвал мир поэзии, мир, который не смог понять великой связи возвышенной поэзии с зачастую тяжелой работой врача! Между тем он, игнорируя мнение мира, так часто ошибочно высказываемое в отношении его взглядов, часто сидел днями ​​и ночами у ложа больных друзей, которые его приняли, которые поверили в него; ибо как можно было не поверить в эту проницательность, в этот энтузиазм, и здесь он отмечен им. Как мы могли пренебречь его разумным советом, когда все свидетельствовало о величии науки и необычайной точности глаза, позволяющего выявить болезнь? У нас много таких свидетельств, таких славных воспоминаний не только в Вильно, но и по всей нашей стране. Сколько общественных домов, сколько семей обязаны ему за спасение одного из своих близких, они сохранят его святую память. Он также оставил прекрасную память своим самопожертвованием и бескорыстием в ужасных бедствиях, которые холера принесла в 1830 и 1848 годах – вначале на землях (и в окрестностях) губернского маршалка Томаша Минейко [Tomasz Minejko], во второй раз – в Вильно, затем в Минске, в Пинском повете, по селам и местечкам, посещал деревенские дома, проводил ночи в больницах, и всегда бедным, убогим протягивал руку помощи в первую очередь.

Как поэт-писатель Росоловский получил известность. Множество его работ разбросаны по разным журналам и периодике, в изданиях: «Dziennik Wileński», «Tygodnik Wileński», «Dzieje Dobroczynności», «Birucie», «Znicz», «Radegaśt» и т.д.. Всю свою жизнь он не обращал внимания на себя и меньше всего заботился о славе, он все еще собирался издать отдельный сборник своих стихов. «Wizerunki» в 1834 году уже объявили о скором выходе сборника в двух томах, но, отложив их в сторону на ночь, он умер, оставив папки с рукописями, большая часть которых так еще нигде не была опубликована. Кто знает о его идеальных переводах Байрона? В его оригинальных произведениях, в письмах даже друзьям, в каждом стихотворении нужно видеть пульс жизни, силу таланта, и все это может служить примером чистоты и красоты стиля. В моменты восторга, энтузиазма, до последних дней тяжелой болезни, он все также поднимал слушателя, очарованного его речью, извергая из своей груди вулканы. Образы, множество событий его жизни, уже из прочитанных им произведений, которые он точно запомнил – непрерывным потоком несколько часов лились из его уст со всей мощью, на протяжении его речи. Для непривычных поначалу он казался непонятным, но уже через полчаса слушивания он уже покорял сердца, вовлекал в колею изначально гениальных своих мыслей и оставлял неизгладимое впечатление. Неудивительно, что после таких речей слушатель, взволнованный, мечтательный, всю ночь не мог сомкнуть глаз.

Он умер 31 августа 1855 года. Наш великий композитор Св. Монюшко²¹ почтил его память, дирижируя любителями музыки, исполнившими вокальную мессу на его похоронах. Ксендз Ян Менуэ, друг покойного, в своем выступлении перечислил его заслуги. Толпы друзей и поклонников проводили его на кладбище, где он был похоронен рядом с женой и сыном, также доктором медицины († 14 апреля 1846 г., 25 лет).

Два фото с сайта nieobecni.com.pl

	...		...

Воспоминания из прошлого

«Воспоминания из прошлого: расказанные Диотимой»⁴ [7]

	...

... ⁹

Вторым по счету, наряду с ним [c Шидловским⁹], как поэт был известен Станислав Росоловский, который также придерживался только образцов французской литературы и переводил с истым талантом, возможно, даже с большим энтузиазмом, чем Шидловский, различные лирические стихи: Яна Крестителя Руссо [Jan Chrzciciel Rousseau], Лебруна [Lebrun], Ламартина [Lamartin] и другие. Но по характеру и темпераменту он сильно отличался от Шидловского. По профессии врач и доктор медицины, в душе он на самом деле был поэтом. Мыслитель и энтузиаст, он страстно погружался в сферы отстраненных философских мудрствований и поэтической фантазии; и то, что он действительно думал и чувствовал, всегда было честно и открыто, со всей силой убеждения, а иногда даже со слишком большим энтузиазмом, которое он иногда выражал. Расчетливое холодное безразличие и саркастическое остроумие, эти выдающиеся черты Шидловского, были ему совершенно чужды. Следовательно, ему не нравились обычные светские общества, и он с удовольствием искал общения со своими коллегами и университетской молодежью, чаще всего для того, чтобы участвовать в ожесточенных спорах, которыми он наслаждался. Предметом этих споров обычно были психическая идеальность в медицине, горячая защита классицизма и отвращение к романтике в поэзии. Более того, у него было поистине рыцарское благородство, то есть, будь он проигравшим или победителем в споре, он всегда в конце любезно подавал своему противнику руку и никогда не путал свою личность с предметом спора. Он верил в свой талант, но ценил его и в других. Словом, был он правильным и благородным человеком, и его можно было ценить и любить, даже когда бы он высказывал противоположное мнение. Я познакомился с ним необычным образом через Адама²⁰, о чем может быть в дальнейшем расскажу, и в течение многих лет, до самой его смерти, я всегда был с ним в дружеских отношениях. На самом деле, эти двое, Шидловский и Росоловский, были в 1820 году корифеями поэзии в Вильно. Их работы публиковались ежемесячно, если не еженедельно, одна за другой в "Dzienniku", "Tygodniku" или в "Wiadomości Brukowe". Редакции им за это не платили; но уже и не считали, что делают одолжение принимая и печатая их; как это обычно случалось с другими претендентами на славу.

Друзья и современники Росоловского

	Узембло, Люциан3 (1864-1942)		Тициус, Юлиан6 (1819–1898)		Ян Ру́стем13 (1762-1835)
	Лев Боровский14 (1784—1846)		Кондрато́вич, Влади́слав8 ( Сыроко́мля ) (1823-1862)		Киркор, Адам Гоно́рий24 (1818-1886)
	Сняде́цкий, А́нджей18 (1768-1838)		Боя́нус, Лю́двиг16 (1776-1827)		Ян Нишковски12 (1774-1816)
	Франк, Йозеф7 (1771-1842)		Доктор Шелига25 (1848-1926)		Игнатий Онацевич15 (1780-1845)
	Гомолицкий, Михаил23 (1791-1861)		Одынец, Антон Эдуард 11 (1804-1885)		Леле́вель, Иоа́хим19 (1786-1861)
	Мицкевич, Адам20 (1798-1855)		Монюшко, Станислав21 (1819-1872)		Тышкевич, Евстафий 22 (1814-1873)

Приложения

Запись Станислава Росоловского
в Альбом¹⁰ Евстафия графа Тышкевича²²

Кристина Сырницка
«Альбом Евстафия гр. Тышкевича» [4]

	...

На одной из карточек альбома [sztambuch¹⁰] есть запись Станислава Росоловского (1797-1855), врача и поэта. Он сохранился в памяти с тех времен как одна из ярких и характерных фигур Вильно. Стихотворение, адресованное графу, выдержано в панегирическом тоне, как и принято для записей в альбомах:

Hrabio! spełniając chlubne dane mi wezwanie,
Bym pierwszy imię może na tej wpisał karcie,
Chcę naprzód, wdzięczność moją wynurzyć otwarcie,
Która w mej duszy wiecznie wyrytą zostanie –

Nie zawiódł się, kto tylko chciał zaufać Tobie, –
Z rodu dziedziczysz cnoty i serce szlachetne,
A kto łączy do czynów, dążenia tak świetne,
Piękną pamięć zaskarbia u Rodaków sobie –

Z uczonych badań słynny, w obcej nawet stronie
Bronisz od zatracenia narodowe szczątki,
I swym trudem zgromadzasz drogie nam pamiątki,
Które miały zaginąć w niepamięci łonie –

Postępny Hrabio! Dalej przedsięwziętym torem,
Niech Cię w trudnym zawodzie i tu myśl zasila,
Że kto sam, w młodym wieku zdziałał już do tyla,
Godzien by prace swoje zakończył z honorem –

Co do mnie: twe rodzinne zwiedziwszy siedliska
Chlubię się, żem je widział i poznał Cię z bliska.

8 июля 1844 года
Станислав Росолинский Вильно

* * *

Приветственное письмо по случаю приезда Ю. Тициуса
(15 ноября 1848 г.)

Lietuvos mokslų akademijos Vrublevskių biblioteka [12]

	...
	Długo od Was oddalony, I przez ludzi umorzony, A zatrymany przy życiu, Swiątey Opatrznosci wolą, Po swém na powrót przybyciu, Wita was z chlebem i solą, I złożywsy dzieęki Bogu Staie dzis na waszym progu.
	[Долго от вас отдалённый,30 И людьми уморённый, И задержавшийся в жизни, Волей святого провиденья, По своему возвращенью, Приветствую хлебом-солью, И поблагодарив Бога Стою на вашем пороге.]

* * *

Письмо М. Гомолицкому²³ (5 апреля 1816 г.)

Lietuvos mokslų akademijos Vrublevskių biblioteka [13]

	...

* * *

Возвращение в деревню.
С. Росоловского

Dziennik Wileński [10]

Wracam do ciebie, lube zacisze,
Gdzie więcey wrzawy ludzi nie słyszę.
Słodkie łat młodych wspomnienie !...
Te łąki, pola, lasy i gaje,
Znowu na łonie twojem zostaję,
Czystey miłości schronienie.

Zdała zawiści i zgiełku świata,
Za cóz nie mogłem ukryć me lata,
    Wpośród gór dzikich i kniei ?
Lub krając pługiem na skiby ziemię,
Co mnie i moje wyżywi plemie,
    Wierzyć jey ziarno nadziei?

Zawsze mię sprzeczność wyroków goni:
I z tych samotnych, miłych ustroni,
    W młodości byłem wyrwanym
Bez doświadczenia, przyjaciół, rady,
W świecie przewrotnym i pełnym zdrady,
    Wkrótcem się uyrzał miotanym.

O dni upłynne ! o dni uciechy!
Tam, gdzie nadzieja z sładkiemi śmiechy,
    Przyszłość kwiatami ozdabia,
O drogie szczęście, czcze urojenie,
Czyliz niepłonne gonimy cienie,
    Gdy nas do siebie przywabia?

Jeszczem był młody, szczery, niewinny,
Gdy zachwycony licem Korynny,
    Sercem jey oddał i zmysły;
Sądziłem będąc w tem omamieniu,
Ze na uśmiechu, na jey skinieniu,
    Los móy i szczęście zawisły.

Ale niestety!.. wkrótce zdradzony,
Jużem w dalekie unosił strony,
    Łzy moje rzewnie i jęki
Jeszczem niewdzięczną kochał tajemnie:
I sam czas zatarł tę miłość we mnie,
    Którą wzbudziły jey wdzięki.

Rzekłem natenczas: ńiech przyjaźń szczera
Nowych mi źrzódło uciech otwiera..
    W tem runą klęski nawałem;
Ręka mię losu dotknęła mściwa;
Cóź więc mniemana ta przyjaźń tkliwa?
    Równie zwiedziony zostałem.

Coź mara uczynić? czy szukać sławy
I zdobydź w boju jey wieniec krwawy?
    Mylnym jey względom nie wierzę:
Po krótkich chwilach szczęsnego bytu,
Strąca z potęgi i chwały szczytu,
    Swe ulubione rycerze.

Miłość i przyjaźń, chwała i wiara,
Nie jestźe sama zwodnicza mara,
    Sny tylko ploche i lotne?
Zamiast wyglądać darów od losu,
Czyz nie słuchając natury głosu,
    Szczęście znaydujem islotue?

Wy mię pod swoję schrońcie zasłonę,
Drźewa w młodości mojey sadzone
    Lubey użyczcie ochłody!
Tu pod waszemi spocząwszy krzewy,
Niechay usłyszę wieśniaków śpiewy,
    I wracającey ryk trzody.

Tu, gdzie radością wszystko zachwyca,
Nędza nie skropi łzą mego lica,
    Ni serca dręczą zgryzoty.
Człek, co wolności pęta zgotował,
Tutay niewinność przodków zachował,
    Ich obyczaje i choty.

Trzykroć szczęsliwi mieszkance wioski!
Ci w swych kochankach, wolni od troski,
    Wierność i miłość znaydują
I w pracy żywot prowadząc cichy,
Nigdy im dumne marzenia pychy,
    Godzin spoczynku nie trują.

Gdy zaś po sześciu dniach ciągłey pracy,
Na głos się dzwonu zbiorą wieśniacy,
    Niesć Bogu serca skruszone!
Wiara im święte prawdy objawia,
Błogość przyszłego życia wystawia,
    I śmierci zdziera zasłonę.

Dni ich przed światem były ukryte,
Ani ich grobow pomniki ryte,
    Ni kolos dumny nie dziwi,
Inney nic pragną dla siebie chluby,
Kiedy syn, matka, przyjaciel luby,
    Rzeknie, że byli cnotliwi.

* * *

Извлечение из Библиографии виленских журналов (1805—1860)
д-ра Шелига²⁵

Wiadomości Bibliograficzne Warszawskie [11]

e) поэтические переводы³¹.

— Сладость деревенской жизни, Ракан [Rakan],
     Станислава Росоловского. 1817. II. 239.
— Возвращение в деревню, Станислава Росоловского. 1818. I. 409.
— Смерть Какуса, вступление из Вергилия,
     Станислава Росоловского. 1819. II. 407.
— Tass. Ода написана Викторин Фабр и увенчана
     по единодушному мнению академией de Jeux Floraux,
     в переводе Станислава Росоловского. 1820. II. 62.
— Ода на смерть J. B. Rosseau, автор – Лефран де Помпиньян,
     в переводе Станислава Росоловского. M. D. 1820. II. 339.
— Благотворительность. Ода Делилля,
     Станислава Росоловского. 1820. III. 183.
— Падение Лиссабона, с франц. P. Le Brun,
     Станислава Росоловского. 1821. I. 442.
— Росоловского Станислава: Ода к солнцу по случаю невзгод,
     случившихся после падения Лиссабона, из Ле Бруна. 1822, II. 71.
— Воспоминание об Аде. Фрагмент из 3-ей песни поэмы Лорда Байрона
     под названием: Чайльд-Га́рольд, в переводе Станислава Росоловского.
     1829. LN (Literatura Nadobna). IV. 40.
— Ирландские мелодии Томаса Мура,
     в переводе Стан. Росоловского. M. D. 1829. LN. IV. 115.
— Гимн к Богу, подражание Аддисону Стан. Росоловского.
     1829. LN (Literatura Nadobna). IV. 255.

f) драма.

— Дидона. Трагедия Лефран де Помпиньян,
     в переводе Стан. Росоловского (фрагм.). 1818. I. 496; II. 83.

От редакции сайта.

Конечно, это далеко не полный список опубликованных работ Росоловского. Здесь представлено только то, что было напечатано в «Dziennik Wileński». После совсем недолгих поисков обнаружил другие его переводы в изданиях:

1. Сборник «Radegast». [15]

    Поэзия. Различные стихотворения.

— В альбоме для Флоры Б. стр.16.;

    Переводы.

— Фрагмент из 3-й песни Чайльд-Га́рольд, поэмы Лорда Байрона. стр.62.;
— Мелодия IX. из Байрона. стр.64.;
— Стихотворение Байрона к Мисс Чаворт. стр.66..

2. Ежегодник «Znicz». [16]

— Фрагмент о гармоничном человеке. Ламартин, стр. 118.;
— Стихотворение Виктора Гюго к молодой девушке стр. 191.;
— Ответ Байрона на письмо Друга стр. 212.

Библиография

1. Józef Szeliga Bieliński: Uniwersytet Wileński 1579-1831, Tom 3. — Druk W. L. Anczyca i Sp., 1900.

2. Z ziemi pagórków lesnych, z ziemi łąk zielonych. (Książka zbiorowa poświęcona pamięci Adama Mickiewicza w stuletnią rocznicę jego urodzin. 1798-1898). — Warszawa. Gebethner i Wolff. 1899.

3. Jan ze Sliwina: Przechadzki po Wilnie i jego okolicach. Wydanie Drugie. — Wilno. 1859.

4. Krystyna Syrnicka: Sztambuch Eustachego hr. Tyszkiewicza / Annales Universitatis Paedagogicae Cracoviensis. Folia 12. — Studia Historicolitteraria 2, (2002).

5. Liliana Narkowicz: Dr Józef Frank – organizator życia intelektualnego Wilna w pierwszej ćwierci XIX stulecia — Tygodnik Związku Polaków na Litwie "NASZA GAZETA" № 40 (476).

6. Encyklopedia Ziemi Wileńskiej. Wileński słownik biograficzny pod red. H. Dubowika, L.J. Malinowskiego. — Bydgoszcz 2002.

7. Antoni Edward Odyniec: Wspomnienia z przeszłości: opowiadane Deotymie. — Warszawa, 1884.

8. Stanisław Rosołowski — Tygodnik Ilustrowany. Tom XII, № 326, 23 grudnia 1865 r.

9. S. Orgelbrand: Encyklopedia Powszechna. T. XXII. — Warszawa: S. Orgelbrandt, 1866.

10. Powrót na Wieś. z Francuzkiego: przekładania Stanisława Rosołowskiego M.D. — Dziennik Wileński. (1818), T. 1, nr 4.

11. Wyjątki z Bibliografii czasopism wileńskich, (1805-1860) przez D-ra Szelige. — Wiadomości Bibliograficzne Warszawskie. 1885 R.4 №6.

12. Stanisław Rosołowski — Wikipedia [zasób elektroniczny]

13. List powitalny z okazji przybycia Juliana Titiusa — Lietuvos mokslų akademijos Vrublevskių biblioteka. Autografų kolekcija: F7. Originalo saugojimo vieta: F7-1936.

14. List do Michała Homolickiego — Lietuvos mokslų akademijos Vrublevskių biblioteka. Autografų kolekcija: F7. Originalo saugojimo vieta: F7-1622.

15. «Radegast». Pismo zbiorowe. Wydał Adam Honory Kirkor. – Wilno. Drukiem Teofila Glücksberga księgarga i typografa Białorusk, nauk. okr. 1843.

16. «Znicz». Noworocznik wydany przez Józefa Krzeczkowskiego. – Wilno. Drukiem T. Glücksberga księgarga i typografa Cesarskiej medyko-chirurgicznej akadęmii. 1834.

Примечания редактора

¹ В тексте именно Титинс (Titins). Вероятно, речь здесь идет все же о докторе Юлиане Тициусе⁶ (Titius, 1820-1898).

² Bibl. Warsz. r. 1857 t. 3.

³ Узембло, Люциан [пол. Lucjan Uziębło] (1864-1942) — Директор музея науки и искусства в Вильно, историк, библиофил, общественный деятель.

⁴ Диотима [пол. Diotyma, Deotyma] — жрица, жившая в древней Аркадии. Считалась обладательницей незаурядного интеллекта и остроумия. Один из персонажей у Платона. Её имя часто использовалось авторами в качестве прозвища для философских или художественных произведений, журналов, эссе, и т.д.

⁵ Пожалуй, самым близким и сердечным другом Монюшко был Станислав Росоловский, врач-поэт, переводчик Байрона, автор множества прекрасных стихов, несмотря на его причуды, человек с возвышенной душой, благородным характером, прекрасным образованием и большими способностями. (А.Г. Киркор, письмо от 6 декабря 1884 г.).

⁶ Тициус, Юлиан [пол. Julian Titius] (1819–1898) — Член Виленского благотворительного общества и Виленского медицинского общества. После окончания Виленской медицинской и хирургической академии Тициюс учился за границей у самых известных профессоров в Праге, Лондоне и Вене. Вернувшись в Вильно, он применил самые современные методы лечения, заслужил доверие, любовь и благодарность пациентов.

⁷ Франк, Йозеф (Иосиф Иванович Франк) [нем. Joseph Frank, польск. Józef Frank] (1771-1842) — учёный медик, доктор медицины (1794); профессор императорского Виленского университета (1805-1823).

⁸ Кондрато́вич, Лю́двик Влади́слав Франти́шек, Влади́слав Сыроко́мля [пол. Ludwik Władysław Franciszek Kondratowicz, Władysław Syrokomla] (1823-1862) — белорусско-польский поэт, краевед, историк литературы, переводчик.

⁹ Вначале в книге речь идет об Игнатии Шидловском [пол. Ignacy Szydłowski] (1793–1846) — В 1817 году он начал преподавать в Вильно. Поэт. Редактор «Tygodnika Wileńskiego» (1818–1820), «Wizerunków i Roztrząsań Naukowych» (1834–1843).

¹⁰ Штамбух [пол. Sztambuch] — Альбом, в который друзья и знакомые записывают на память стихотворения и афоризмы.

¹¹ Одынец, Антон Эдуард [пол. Antoni Edward Odyniec] (1804-1885) — Польский поэт-романтик и неоклассицист, автор дневников. автор «Воспоминаний из прошлого...» [7]

¹² Нишковски, Ян Фридрих [пол. Jan Fryderyk Niszkowski] (1774-1816) — создатель литовской хирургической школы. Один из основателей университетской хирургической клиники, где преподавал теорию хирургии (болезни костей) и десмургию – правильное наложение повязок.

¹³ Ру́стем, Иван Францевич , Ян Ру́стем [пол. Jan Rustem, белор. Ян Рустэм, лит. Jonas Rustemas] (1762-1835) — живописец и педагог, творчество которого тесно связано с художественной жизнью входивших в состав Российской империи Литвы, Белоруссии и Польши.

¹⁴ Боровский, Лев Севастьянович [пол. Leon Borowski] (1784—1846) — польский филолог, историк и теоретик литературы; ординарный профессор красноречия и поэзии Виленского университета.

¹⁵ Онацевич, Игнатий Зегота [пол. Onacewicz Ignacy Żegota Onacewicz pseud.: Żegota z Małej Brzostowicy] (1780-1845) — польский и российский историк, библиофил, редактор и педагог.

¹⁶ Боя́нус, Лю́двиг Ге́нрих [нем. Ludwig Heinrich Bojanus] (1776-1827) — российский естествоиспытатель, анатом и зоолог немецкого происхождения.

¹⁷

¹⁸ Сняде́цкий, А́нджей [пол. Jędrzej (Andrzej) Śniadecki] (1768-1838) — врач, биолог, химик; профессор Виленского университета, философ, публицист-сатирик.

¹⁹ Леле́вель, Иоа́хим [пол. Joachim Lelewel] (1786-1861) — польский историк, общественный и политический деятель, профессор Виленского и Брюссельского свободного университетов.

²⁰ Мицкевич, Адам [пол. Adam Mickiewicz] (1798-1855) — поэт, политический публицист, деятель польского национального движения, член общества филоматов. Некоторыми современными белорусскими исследователями рассматривается как белорусский польскоязычный поэт.

²¹ Монюшко, Станислав [пол. Stanisław Moniuszko] (1819-1872) — польский композитор; автор песен, оперетт, балетов, опер; творец польской национальной оперы, классик вокальной лирики.

²² Тышкевич, Евстафий [пол. Eustachy hr. Tyszkiewicz] (1814-1873) — литовский археолог, историк, этнограф, краевед, коллекционер из рода Тышкевичей. Создатель Виленской археологической комиссии и Музея древностей в Вильне.

²³ Гомолицкий, Михаил Леонович [пол. Michał Homolicki] (1791-1861) — д-р медиц., адъюнкт-профес. (1823 г.) физиологии в Виленск. университете, ученик И.Франка, возглавлял кафедру физиологии (1824-1827). Уроженец с. Белавичи Слонимского уезда Гродненской губернии.

²⁴ Киркор, Адам Гоно́рий (Гоноры) [пол. Adam Honory Kirkor] (1818-1886) — литератор и издатель, археолог, исследователь литовских и белорусских древностей.

²⁵ Доктор Шелига [пол. Józef Bieliński herbu Szeliga (Dr. Szeliga)] (1848-1926) — польский врач, историк медицины, автор двух многотомных монографий о польских университетах, автор «Библиографии виленских периодических изданий» [11]

³⁰ Построчный перевод мой. Прошу простить за скромную попытку с единственной целью – показать суть написанного... Александр Королёв.

³¹ Оригинальный текст на польском языке можно найти здесь.