pict На главную сайта   Все о Ружанах pict
pict  
 

Барсов Николай Павлович

ОЧЕРКИ РУССКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ :
ГЕОГРАФИЯ НАЧАЛЬНОЙ (НЕСТОРОВОЙ) ЛЕТОПИСИ

(фрагмент о Ятвези и ятвягах)
Исслед. Н. П. Барсова, э. о. проф. и библиотекаря Имп. Варшавскаго ун-та 2-е изд. испр и доп.алф.указ.
Варшава : Тип. К. Ковалевского, 1885.
© Адаптация текста А.Королёв

См. исходный текст.

Назад Оглавление Далее

ПРИМЕЧАНИЯ

 

55) Эверсъ полагаетъ, что всѣ европейскіе Іафетиды Нестора могутъ быть раздѣлены на Словянъ, Чудь, Варяговъ. Fast sollte man glauben, sie (d. h. unvollkommene Ethnographie Nestor’s) habe alle europäische Iaphetiden in Slaven, Tschuden u. Warjüger getheilt. Kritische Vorarbeit. I. 51. Но Греки и Литва составляютъ въ понятіяхъ лѣтописца два особаго рода племени, которыя онъ отличаетъ отъ Славянъ, Чуди и Варяговъ.

 

67) Пруссов Начальная летопись упоминает только мимоходом в перечне народов и вовсе не знает их в изложении событий. В то время едва-ли они и входили в столкновения с южной Русью, от которой очень рано, может быть, в XI в., они отделялись племенем Ятвягов (см. ниже прим. 71 — 74). Впрочем есть известие, что еще в X в. Русския владения соприкасались с землею Пруссов: Дитмар, (VI. 58) говорит, что св. Бруно проповедывал в Пруссии на границе с Русью. Название одной из Новгородских улиц (Прусская улица) заставляет предполагать старинную связь между Новгородом и Пруссами. Не лишним считаем заметить, что в самых пределах древней Русской земли, в области Нарева и Западнаго Буга, и далее на юг встречаются населенныя места с Прусскими наименованиями; таковы: Большие Прусы к югу от Визны по дороге из Белостока в Ломжу; Прусечки у Каменца Литовскаго, Пруски к западу от Кобрина верстах в 7; Прусы, Прусна Нова и Прусна Стара близь истоков Раты к юго-западу от Белза в Галиции; Прусы к в. от Львова в 7 верстах; Прусы на одном из правых притоков Днестра, верстах в 10 на юг от Самбора, и мн. др. (Карты Шуберта и Военно-Топогр. Депо 3-х верстная; для Галиции Skorowidz wszystkich miejscowości w Galicyi i Lodomeryi, Lwow. 1855. str. 173). Такия же названия встречаются и на юго-западе в пределах б. Польши до самаго Бромберга (Uebers. der Bestandtheile u. Verzeichniss aller Ortschaft. d. Bromberger Regirungsbezirk. Bromberg 1818. S. 37 N. 85 S. 59 NN. 34, 38). Если эти названия имеют какия либо отношения к старинным поселениям Пруссов на Славянской территории, то они могут быть объяснены или тем, что первоначальныя поселения Пруссов простирались гораздо южнее той области, где застает их история, или же позднейшим переходом их на юг. О последнем обстоятельстве относительно Русской земли наши летописи XIII в. дают некоторыя известия. Так в 1275 году, по словам южно-русскаго летописца, «приидоша Пруси к Тройденови из своей земли неволею перед Немцы; он же прия е к собе и посади часть я в Городне, а часть их посади в Вслониме» (Ипат. 206). В этом переселении участвовали и Борты (ibid. 207, под 1277 г.). В 1281 году мы видим в дружине Владимиро-Волынскаго князя Владимира Прусина (ibid. 210).

 

68) В исчислении народов чтение «Норова» встречается только в Лаврентьевском — древнейшем — списке Начальной Летописи; в Ипатиевском Норома и в других позднейших списках Нерома. Тем не менее не льзя не признать правильности позднейших чтений, по следующим соображениям:

1) Летописец в перечне племен несомненно держится того порядка, на каком они, по его представлению, разселились, — и, помещая Норову, Нерому, с Корсью и Либью (Литва, Зимигола, Корсь, Норова, Либь, Лавр. 5), тем самым указывает на их близкое соседство;

2) северно-русския летописи, сообщая довольно подробныя сведения — по крайней мере о названиях различных Чудских племен в Прибалтийском крае, вовсе не знают племени Норовы: им известна только р. Норова (Нерова. Соф. Вр. в Полн. Собр. Лет. V. 188), проток из Чудскаго озера в Финнский залив, весьма часто упоминаемый в изложения событий XII и XIV веков.

Что касается Корси, то летописец, помещая ее в первом перечне между Зимеголой и Летьголой (Сетьголой 3), а во втором между Зимеголой и Неромой (Наровой 5), прямо указывает, что в его глазах Корсь принадлежала к этой группе племен, а не к Чуди. По изследованию академика Видемана, Куры и Ливы суть различныя по местности названия одного и тогоже народа. (Обзор прежней судьбы и нынешняго состояния Ливов Спб. 1870). Проф. Е.Е. 3амысловский, в очень впрочем лестной для меня рецензии (Журн. Мин. Нар. Просв. 1875. т. 177. 641), обратил внимание на то, что изследование акад. Видемана осталось мне не известно при первом издании Очерков (что, к сожалению было совершенно справедливо), — и, приведя подлинныя слова акад. Видемана, что, «Ливский язык принадлежит к весьма распространенной семье Финнских народов», взвел на меня тяжкое обвинение, что я будто бы отношу Ливов к племени Литовскому (64) и, как на улику такого невежества, сослался на стр. 36 перваго изд. «Очерков». Но ни там, да и нигде в книге ничего подобнаго нет. Все это надо считать делом страннаго недоразумения. Правда, не зная изследования г. Видемана, я мог разделять давнее мнение о племенной близости Куронов (Корси) с Литвою (собствено Лотвою, Лотыголой наших летописей Ср. Jaroszewicz Obraz Litwy. I 8); но что Ливов я считал Финнским племенем, ясно из того, что в главе III (где о Литовских племенах) о них даже не упомянуто; — место им отведено в IV главе, исключительно посвященной Финнскому (Чудскому) племени. Высказанное же мною предположение, что Начальный летописец относил, как кажется, Ливь к Литве, — конечно не льзя истолковать так, как будто бы и я лично разделял это мнение.

 

69) Вопрос о происхождении и национальности Ятвягов не может считаться решенным, хотя относительно его было уже высказано несколько более или менее удачных предположений. Из них самое важное — отца славянских древностей Шафарика (Slov. Staroż. 274-295) который причислял их к Сарматскому племени Язигов, часть котораго уже в I веке по Р. Хр. проникла в Подлесье со стороны Днепра и Черноморских краев, и в X веке является в истории под названием Ятвягов (Ятвеза, Яцвези). Большая часть Польских историков видит в них Литовское племя, основываясь на свидетельствах Кромера (Getharum s. Prussorum, gens L. IV. с. 19), Длугоша, утверждающаго большое сходство их с Литовцами, Самогитами и Пруссами по народности, языку, обрядам (ritu), религии и нравам (Hist. Pol. IV), и Матвея Меховита; последний говорит, что в его время (в начале XVI века) Ятвягов оставалось уже немного, и что у них свое собственное наречие, отличное от Литовскаго, Жмудскаго и Прусскаго «Quatuor, ergo gentes Prutheni, Jaczwingi, Lithuani cum Samogitis et Lotigali habent propria linguagia valde in paucis consonantia et convenientia.Cronic.Polon.Cracov. 1531 p. 40). В другом сочинении Descriptio Sarmatiae «Linguagium Lithuanicum est quadripartitum: primum linguagium est Jaczwingorum,... alterum est Lithuanorum.. tertium Pruthenicum, quartum in Lotwa s. Lothihola. В том же смысле высказываются Гвагнин и Стрыйковский. Эти свидетельства признали Нарбут, Ярошевич и др., Henning (Comment. de rebus Jazygum s. Jadźwingorum Regiomonti 1812), и из наших ученых академик Шегрен в изследовании, к сожалению, не получившем окончательной обработки — Ueber die Wohnsitze und die Verhältnisse d. Jatwägen (aus d. Memoir. de l’Acad. Sc. polit. IX Stp. 1858). Если мнение это и не может быть признано окончательно доказанным, то во всяком случае оно сильно поддерживается историческими данными о близости отношений Ятвягов к Пруссам, Бартам и Литве в XII—XIII веке, данными, которыя представляет наша южно-русская летопись. По этому мнение это имеет преимущество перед патриотической теорией, высказанной д-ром Шульцом о Лехитском происхождении Ятвягов, и опровергаемой самым ходом событий XIII века. (Szulc. O znaczeniu Prus dawnych str. 23, 140—151), а также и перед догадкой о Финнском их происхождонии (Thunmann Untersuch, üb. die Geschichte einiger nördl. Völker), неверность которой признал Шегрен, прежде ее разделявший (его статья в Denkschriften d. Russisch, geographisch. Gesellsch. Weimar. 1849. B. I) Положительнаго разъяснения национальности Ятвягов следует ожидать только от научнаго филологическаго изследования тех немногих остатков Ятвяжскаго языка, которые сохранились до нас в летописях, главным образом в нашей южно-русской, т. е. несколько личных имен и географических названий. О последних см. ниже (Прим. 71). Имена личныя — Ятвяжских князей и старейшин читаются в Ипатьевской летописи, под 1227 годом. — Шютр (Шутр), Мондунич, Стегут, Зебрович Небр (167); под 1128: Скомонд и Боруть зла воиника, иже убиена быста посланием. Скомонд бо бе волхв и кобник нарочит: борз же бе яко зверь; пешь бо ходя повоева землю Пиньскую» (182). Он был убит и голова его посажена на кол. Выражение «волхв и кобник нарочит» не указывает ли на жреческое звание Скомонда? Замечательно, что два из озер бывшей в XIII-м веке Ятвяжской земли, в восточной Пруссии, — Скомацко к с. от Иоганисберга, и Скоментен на в. от Лыка, носят названия, родственныя имени этого волхва и кобника, воды же у языческой Литвы пользовались, как известно, особым религиозным почитанием.... Затем под 1251 г.: Небяст; под 1255: Стеикинт (Стекинт, Стекынт, стр. 191, 193), Комат (ibid); под 1256: Анкад (192); Юндил (192); под 1274: князи Ятвяжеции — Минтеля, Шюрп (ср. Шютр 1227), Мудейко, Пестила (205). — Подобный разбор географических названий сделал Шульц в названном выше сочинении, — но не верно и пристрастно. С известиями Южнорусской летописи он был знаком только по примечаниям к Истории Карамзина; сверх того, задавшись идеей о единоплеменности Ятвягов с Мазовшею, он выбрал из этой летописи только те Ятвяжския названия, которыми ему можно было — с некоторою натяжкою — поддержать свою теорию. При этом ясныя свидетельства летописи, противоречащия его теории, оставлены без внимания, и принято в основание, что в летописи Славянския имена испорчены так, что в них трудно узнать Славянское происхождение. Между тем — во всех искажениях собственных имен, какия там замечаются, — совершенно противуположное явление. Летописи скорее всего искажают иноязычныя названия, славянизируя их в видах осмысления. Славянския же имена — особенно географическия — передаются почти везде с такою же замечательною точностью, с какою они сохраняются народом в течении столетий.

 

70) Голяди, люди Голядь наших летописей (Лавр. 58, Ипат. 29). Сродство их с Прусской Галиндиею доказывается только созвучностью племеннаго названия; других оснований не представляется. Тем не менее оно принято историками Литвы и России (Narbutt, 235—255. — Соловьев С.М. История Росс. т. I. 1851 стр. 77). Ходаковский сомневается однако в значении нашей летописной Голяди, как племеннаго названия, — полагая, что здесь надо принимать особый класс народа; но ничем не поддерживает своей догадки. Прусская Галиндия находилась к северу от Мазовии у верховьев реки Аллии (где теперь Алленштейн). О границе ея см. Нарбут, Dzieje Litewskie II. 514, — извлечение из книги «Privilegien des Stifts Samland, u. Voigt Geschichte Preussens» I. 495.

 

71) Область Ятвягов указывается Длугошем в соседстве земель: Русской, Мазовской и Литовской; их митрополия Дрогичин. Меховит, сообщая тоже известие, не называет однако Дрогичина их городом. По Стрыйковскому, их область простиралась от Волыни до Пруссов; и им принадлежали города Дрогичин и Новогрудок. На основании таких указаний, составилось мнение о разселении Ятвягов по нижнему Бугу, Нареву и Неману, в западном Подлесьи, Подляхии, части Мазовии — между притоком Нарева Вальпушею и Бугом, в древней Прусской и Самогито-Литовской Судавии (Henning. Do reb. Iazyg.;ср. Нарб. Dzicje III. 171. и Jarosz. Obraz Litwy I.); — область, к которой Шегрен (Die Wohns. d. Jatwäg. 8) прибавляет еще юго-западную Литву. Эта область намечена, особенно для XIII века, слишком широко. Вообще все течение З. Буга от истоков до слияния с Наревом никогда не было занято Ятвягами; оно всегда принадлежало Славяно-русскому племени. Город Дрогичин никогда не был Ятвяжском городом. Тоже самое должно сказать о верхнем Нареве до устьев Бобра, где уже в первой половине XII века известен Славянский город Визна (Ипат. 18. под 1145 г.). Первоначальныя поселения Ятвягов в IX—XI веке находились, как увидим ниже, вь верхнем Понеманьи, отделяя Русския владения от Литвы. В XII—XIII веках усиление Славянства на юге Ятвяжской земли, и наступательное движение собственно Литвы с с. в. оттеснили их на северо-запад за Нарев и Бобр, в южную часть Прусской озерной области. Оттуда они в свою очередь отодвинули к с. Прусов, в X веке пограничных с Русью. Там застает их история в XIII веке, оставившем о них в Южно-русской летописи довольно подробныя известия. Оставшиеся в Понеманьи Ятвяги, потеряв независимость, должны были слиться с Славянством на юге, и с собственно Литвою на севере. По свидетельству известной грамоты Миндовга 1259 года, Литовская область Денова или Дейнова (см. прим. 73) называлась в его время некоторыми Яцвезин: Denowa tota, quam etiam quidem Jacwezin vocant. Впрочем следы их удержались там до начала XVI века. Этот переворот в разселении Ятвягов, это передвижение их на северо-запад конечно не обошлось без борьбы, на которую мы имеем указания в наших летописях. Из XII века до нас дошло только два известия о походах Русских князей на Ятвягов: в 1112 году Ярополка Святополчича из Владимира на Волыни (Ипат. 3. Новгор. Перв. 4) и в 1196 году Романа Мстиславича (Ипат. 150). Конечно их могло быть больше. К первой половине XIII века относится известие, которое, хотя и принадлежить позднейшему летописному своду — Густынской летописи, тем не менее не может быть отвергнуто безусловно. В 1247 году, говорит эта летопись, «многая быша брани князем Литовским со Ятвяги.» Литовские князья обратились за помощью к Даниилу Романовичу Галицкому, который после долгой борьбы победил Ятвягов и наложил на них дань, «и отселе Ятвягове начаша давати дань Русским» (Полн. Собр. русск. лет. II. 342). Здесь можно разуметь только Понеманских Ятвягов, ибо на Забобранскихь Ятвягов Даниил предпринимал походы несколько лет спустя, при чем, как оказывается, Русские были совсем незнакомы с тамошнею местностью и нуждались в проводниках, чего конечно не могло бы быть в земле покоренной и даннической. — Следя за летописными известиями, легко видеть, как постепенно Русские отряды проникали далее и далее на север. Еще в 1229 году Берестье, теперь Брест Литовск, мы видим ближайшим городом к земле Ятвягов (Ипат. 168); таким же он является и в 1235 (ibid); но уже в 1248 году Василько разбил Ятвягов, возвращавшихся с набега на Холмскую землю у Дрогичинских ворот (Дрогичин к с. от Бреста), и гнал их несколько поприщ (Ипат. 182); через два года в 1250 году Конрад Мазовецкий и Василько были принуждены вернуться за снегами и сереном с задуманнаго похода на Ятвягов уже на Нуре, еще севернее Дрогичина, а с 1251 до 1281 г. мы имеем ряд походов Русско-Польских дружин в глубину Ятвяжской земли, за Визну, Бобр и Райгородское озеро. Об этой Забобранской местности наши летописи сообщают много географических данных. Здесь поселения Ятвягов шли по реке Лыку (Ипат. 186) или Олегу, правому притоку Бобра (Łeka, Ełk, Łyk) до верхней Аллии на с. з., и почти до леваго берега Прегеля на севере (по рр. Роминте, Голдану и Ангерану), как то открывается из разсмотрения топографических данных в разсказе южнорусской летописи о походе Даниила Романовича в 1250 году. На южной границе этой области указывается озеро, на гористом берегу котораго Даниил Романович, возвращаясь из Ятвяжскаго похода в 1255 году, видел «град бывший преже именем Рай,» следовательно т. Райгородское озеро в Гумбиненском округе. — Ятвяги разделялись на племена или поколенья, находившияся под властью князей довольно многочисленных. Так в битве у Дорогичинских ворот 1247 г. пало сорок Ятвяжских князей (Ипат. 182); в походе Даниила 1251 г. «мнози князи Ятвязции избиени быша» (ib. 186); в 1273 г. с князьями Галицким и Володимирским заключили мирный договор четыре Ятвяжские князи (ib. 205). Из таких племен летописи известны: Злинцы (1251. Ипат. 185, 193) в области Злине (ibid. 205), находившейся, как кажется, ближе других к Русским границам, может быть там, где теперь озеро Зельмент, с побережным селеньем Зеллиген в Гумбиненском округе, — Крисменцы и Покенцы (1256. Ипат. 193), как полагают, жители двух областей в Судавии — territorium Crasimas, Crasime и territorium Pokimas, Pokime, упоминаемые Дуисбургом под общим названием Silian (ср. Sjögren. 29), названием, напоминающим летописную Злиню. Земля Ятвягов была покрыта болотами и сама по себе представляла значительныя препятствия неприятельским вторжениям. Походы в нее были возможны только зимою, и в случае нападения осеки в лесах служили превосходным средством защиты и обороны. Городов у них не было. Они жили весями и селами, расположенными в островех, на островах среди болот. Как везде в лесах, на болотистой земле, поселения были не велики. Из них в походы Данила Романовича сделались известны: Жака (1251. Ипат. 180), которую указывают в исчезнувшей теперь, но на картах XVIII в. значущейся деревне Щак, на ю. в. от Олецка и к в. от прихода Вилицкен, почти на Литовской границе*; Болдикище или Олдикище (1256. Ип. 193), может быть, теп. Walidikiten, приход на р. Писсе, на большой дороге из Гумбинена в Кальварию, как полагает Шегрен (8.29), или, что вероятнее, деревня Вальдаукодель к югу от Гумбинена, на одном из правых притоков Ромниты: она ближе к месту действий похода 1256 г.; далее Тайсевичи и Привищи (ibid.) места неопределимыя; Комата (ibid.) можеть быть там, где теперь Большой и Малый Куммечен (Gr. und. Kl. Kummetschen) на озере к с. з. от Голдана, или где Комойчен (Komojtschen) в Гумбиненском округе; Буряля (ibid.) теперь сел. Вореллен (Worellen), к с. от Куммечена; Раймоче (ibid.) теперь или Роминтен на р. Роминте или Рамошкемен к северу от Вореллена; Дора (ibid.), может быть или теп. сел. Турнен или Турен оба лежащия в недальнем разстоянии к ю. от Гумбинена; наконец Корковичи (вар. Корновичи ibid.) самый отдаленный пункт, куда заходили русские отряды, может быть Карклинен на р. Луксипне, к западу от Гумбинена (Ср. Sjögren. Die Wohns. d. Jatwäg. Ss. 21, 29). — Шульц (O znaczeniu Prus Dawnych) ищет Ятвягов южнее в пределах Мазовии; но, при теории его о Лехитском происхождении этого племени, ему иначе и не льзя было наметить их область. Мнению Шульца следует автор «Заметок о Гродненской губернии» в III томе Этнографическаго Сборника, изд. Имп. Русск. Геогр. Общ.

___________________________________

*) Так думает Шегрен; но в летописном выражении: «Даниил.. проиде жаку пленяя (проидежаку, жаку плее), и прииде на чиста места, сташа станом» жака, противупоставляемая чистым местам, не имеет ли нарицательнаго значения? На западе России есть много пунктов с названием Жаки или Щаки, Жайке.

 

72) Narb. Dzieje Litwy II 174. Ср. Jarosz, Obraz Litwy I. 17.

 

73) В Ипатьевск. летоп. под 1112 г. Ярослав ходи на Ятвязе, сын Святополчь и победи я. — Поход этот должен быть сделан из Володимиря (Волынскаго). См. выше стр. 108.

 

73-a к стр. 41) См. выше прим. 55. Область Денова находилась между Неманом и Вилией, по притокам Немана, Меречанки, Дитве и Жижме, в теперешних уездах Лидском, Ошмянском и в южной части Виленскаго, и может быть Вилейскаго. Здесь до сей поры находятся несколько населенных мест, сохранивших древнее областное название. Нам известны — по р. Меречанке и ея притокам: Дойнова и Дойновка к югу от Медников (верстах в 5-ти), Дайнова на юго-запад от них (верстах в 20), Дайнишки и Дайнова на р. Сольче, Дейново на ю. от Сольчи (все в Вилейском уезде); по Дитве — Дойново к западу от Лиды верстах в 5; по Жижме: Дайнувка у верховьев ея на Виленско-Ошмянской границе, Дайновка ниже Германишек; два селения Дайнова, между Жижмой и Ольшанкой, к с. в. от Лиды. Сверх того подобно-именныя селения встречаются и в южной части Ошмянскаго уезда, на Минской границе, в области Неманскаго притока Березины: Дойнова Большая, и Дойновка на речке Пурвиле. О Денове Narbutt. Dzeje т. IV, дополнение V.; т. VII. дополн. IX.; а также у Ярошевича I. 27, который полагает, что это теперешняя Дейнова, сел. к западу от Лиды.

 

74) Автор упомянутых нами «Заметок о Гродненской губ.» (Этн. Сборн. III. стр. 70, прим. 72) сообщает, что близь Ятвязей, что к западу от Суховоля (на карте Шуб. Большой и Малой Ясвичь, у Jaroszewicza Jadzwiż) в двух илн трех местах находится нечто в роде кладбищ; местные жители называют их Ятвяжскими кладбищами (mogiłki Jadźwingowskie), и говорят, что на камнях, во множестве находящихся на них, они видали земледельческия орудия: серпы, косы, топоры и т. п. Автор видел только одно такое кладбище, занимающее среди вспаханных полей пространство около 150 шагов длины и 75 ширины. На нем находится до 100 больших необтесанных камней, плитообразных, продолговатых, все в стоячем положении; но ни на одном из них не было замечено изображений. Камни эти внушают суеверный страх, и остаются неприкосновенными. Было бы желательно подробное их изследование. Очень можеть быть, что они действительно стоят в связи, если не с походом Даниила Романовича на Ятвягов в 1251 году, как думает автор «Заметок», то вообще с борьбою этого племени с соседним Славянским населением. По изданным в Вильне грамотам, этот Ятвязь известен с 1536 года (Ятвязь Великая Археогр. Сборн. I. 22).

 

75) Данныя, приводимыя нами. взяты из карты Шуберта и проверены по 3-х верстной карте Военно-Топографическаго Депо. Из местностей с названиями, напоминающими Ятвягов, Нарбуту, Ярошевичу, Шульцу и Шегрену, были известны только Лидския и лежащия близь Волковыска и Суховоля. Остальныя не были приняты ими во внимание. Нарбут разсказывает, что в м. Скидели Гродненскаго уезда была открыта надпись церковно-славянскими буквами, свидетельствующая о крещении Ятвягов в этой церкви священником Варѳоломеем в 1553 году (см. Tygodnik Wileński 1817 т. V. 59 — 61; 78 — 80, Ср. Dzieje II. 191). По его же свидетельству Литвины называли Гусь Гродненскаго княжества или Запелясскую, жившую за р. Пелясою, притоком Котры, Jatweżu или Jatweżaj (Dzieje II. 170), что значит, замечает почтенный историк, черные раки, «podobno dla tego że czarnych kaftanów używali». (Скидель к з. от Лидских Ятвезей верстах в 25).

 

76) См. выше прим. 68. — Прежнее название Вилии — Нерис; на ней теп. сел. Понары, близь Вильны. Во области этой реки находится подобно-именное озеро Нарочь, соединяемое с Вилией — р. Нарочью, впадающею с правой стороны, ниже Вилейки; южнее, в области Немана: Нарвелишкн к ю. з. от Ошмян; Нарейки и Неровы к ю. от этого же города, на р. Березине, Неманском притоке.

 

77) к стр. 44). Чудь — следует считать чисто Славяно-руским словом для обозначения Финнскаго племени. Оно до сей поры живет в народе и имеет вариянты: чудаки, чудоки, чужаки, см. Словарь Даля, 2 изд. IV. 631. Остатки некоторых Финнских племен называются у соседних Русских Чудью, Водь около Копорья местные Русские зовут и теперь Чудью; бранным образом Чудью белоглазою, Варягами (Ходаковский. Донесение о первых успехах в России. Русск. Истор. Сборник ѴП. 17). В древней Руси общее значение ея должно было быть тоже, что и теперь. Так в Ростове инородческое население занимало часть города, называвшуюся Чудским концем. В житии Авраамия Ростовскаго читаем: не оубо бе прия святое крещение, но и чудьскы конець поклоняхоуся идолоу каменоу. Летописец выделяет ветви этого племени — Прибалтийскую и Заволочскую (см. ниже прим. 78 и 79). Указание на древность широкаго значения Чуди представляет чудския названия на всем пространстве Финнскаго племени.

 

 

Назад Оглавление Далее
 

Яндекс.Метрика