Примечания переводчика
1 Andersowcy — бойцы «армии Андерса». Władysław Anders — дивизионный генерал польской армии. Командующий польской армии, созданной в 1941 году на территории СССР по соглашению между советским правительством и польским правительством в изгнании, из польских граждан находившихся на территории СССР (в том числе беженцев, интернированных военнослужащих польской армии и амнистированных заключённых). В июле 1943 года формирования «армии Андерса» были переформированы во 2-й Польский корпус, в составе британской армии.
2 Antyfaszystowski komitet kosówskij — Коссовский антифашистский комитет — подпольная организация Коссова, возглавляемая Н. Ф. Триндой («Майский») и А. М. Миничем («Волков»). Имела контакты с подпольной организацией в Слониме.
4 Białoruska Samopomoc Ludowa — Беларуская народная самапомач (БНС) — общественная национальная организация, действовавшая в условиях нацистской оккупации в Генеральном округе «Беларусь». По немецкому замыслу, организация должна была принять на себя функции Красного Креста.
5 Feldpost — немецкая полевая почта.
6 Generalna Gubernia — Генерал-губернаторство (Третий рейх) — административно-территориальное образование на территории оккупированной в 1939 году нацистской Германией Польши.
7 Giebietskommissariat — окружной комиссариат. Орган гражданской администрации на оккупированных восточных территориях.
8 Judenrat (Еврейское Правление, Zarząd Żydowski) — административный орган еврейского самоуправления, который учреждался германскими оккупационными властями в принудительном порядке в каждом гетто для обеспечения исполнения нацистских приказов, касавшихся евреев.
9 Kanka — металлическая емкость для молока.
10 Koedukacja — система образования, предполагающая совместное обучение мальчиков и девочек.
13 Pluton — взвод воинское подразделение, состоящее, как правило, из нескольких десятков человек. По числу военнослужащих и выполняемым задачам примерно соответствует взводу.
14 Kompania — воинское подразделение, состоящее из нескольких взводов, плутонов. По числу военнослужащих и выполняемым задачам примерно соответствует роте.
15 Polenaktion (polska akcja) — массовая насильственная депортация из Германии евреев польского происхождения в октябре 1938 года.
16 Poszerzonie Prusy Wschodnie или powiększoni Prusy Wschodie - расширенная Восточная Пруссия
17 Schutzpolizei — немецкая вспомогательная охранная полиция. Несла ответственность за безопасность в городах, в отличие от жандармерии, отвечавшей за безопасность в сельской местности.
18 SD (СД) — Служба безопасности рейхсфюрера СС (нем. Sicherheitsdienst des Reichsführers SS) — часть национал-социалистического государственного аппарата в Третьем рейхе и во время Второй мировой войны в оккупированной Европе.
19 Sonderführer (зондерфюрер) — во время войны назначенные исполнять обязанности офицера в различных сферах деятельности, где требовались их профессиональные способности, без учёта их военного опыта.
20 Sowiet, Sowietka — совет, советка, так называли выходца из СССР. См. также прим.25
21 Tarbud — правильно тарбут (תַרְבּוּת, `культура`), еврейская просветительно-культурная организация, под эгидой которой в период между двумя мировыми войнами была создана сеть образовательных учреждений на иврите в странах Восточной Европы.
22 Tutejszy (тутэйшие) — здешние, местные. В части Белоруссии и Украины времен Российской империи (в первую очередь на территории Полесья) так называли себя местные жители, не определившиеся с национальной самоидентификацией. Это понятие вошло в переписи как Российской империи, так и позднее Польши.
23 Volksdeutsche — обозначение для «этнических германцев» до 1945 года, которые жили за пределами Германии.
24 Wehrmacht — вооружённые силы нацистской Германии в 1935—1945 гг.
25 Wostocznik — восточник, так называли выходца из СССР. См. также прим.20
26 «Sumpffieber» («Малярия» или «Болотная лихорадка») — кодовое название одной из наиболее крупных карательных операций немецко-фашистских захватчиков против партизан и мирного населения в генеральном округе Беларусь на территории Витебской, Минской и Брестской областей. Состояла из 7 последовательных операций. Проводилась 25 августа — 20 сентября 1942 г. по приказу рейхе фюрера СС Г. Гиммлера. Командование проходило под руководством высшего командующего СС и полиции Фридриха Екельна (Höhere SS-und Polizeiführera Friedrich Jeckeln)
ПРИЛОЖЕНИЯ
Павел Васильевич Пронягин.
Дело всенародное (фрагмент)
Источник: Буг в огне. — Минск: «Беларусь», 1965
Накануне Великой Отечественной войны — лейтенант, командир стрелкового взвода. Боевое крещение получил в боях под Барановичами в июне 1941 года. Попав в окружение, в лесах под станцией Бытень организовал партизанскую группу. С весны 1942 года — командир партизанского отряда им. Щорса. С апреля 1943 года — начальник штаба Брестского партизанского соединения.
Награжден двумя орденами и четырьмя медалями.
Член КПСС.
В настоящее время П. В. Пронягин работает директором Великолукской средней школы, Брестской области.
* * *
<...>
К концу июля 1942 года в отряде им. Щорса числилось более пятисот вооруженных бойцов и командиров. На вооружении кроме винтовок было две 45-миллиметровые пушки, около 40 пулеметов, примерно столько же автоматов, гранаты. С такой силой можно и нужно было провести крупную боевую операцию. Такая операция, в случае успеха, во-первых, воодушевила бы личный состав отряда, укрепила его духовные силы, внесла бы уверенность в победу нашего дела; во-вторых, показала бы населению силу партизанского движения, подняла бы авторитет народных мстителей; в-третьих, внесла бы замешательство в ряды немецких захватчиков и заставила их держать на оккупированной территории большее число вооруженных сил, [264] что содействовало бы успеху наших войск на фронте. Выбор пал на Коссово, где находился гарнизон из 300 немцев и полицейских. Операцию готовили и проводили совместно с отрядами, располагавшимися в Гута-Михалинских лесах: им. Димитрова (командир Зайцев) и им. Ворошилова (командир Борис Цыган). От отряда им. Щорса должно было участвовать в бою 360 бойцов и командиров (с одной пушкой); от отряда им. Димитрова — 70 и от отряда им. Ворошилова — 50. Руководить боем поручили мне.
«Держаться до последнего предела, оттянуть в район Споровских болот
как можно больше вражеских сил», — ставит задачу начальник штаба соединения
брестских партизан П. В. Пронягин командованию бригад —
Н. В. Бобкову, В. Гребневу, Н. В. Сенькину. Из книги "Буг в огне" |
Наступление было назначено на утро 2 августа, сигнал для атаки — пушечный выстрел. Подготовка велась в большом секрете, и задачи подразделениям были поставлены лишь на марше.
Партизаны незаметно подобрались к самым окраинам города. Командный пункт вместе с пушкой расположился на высоте к северу от Коссово. Выставлены заслоны, перерезана телефонная связь. Идут минуты напряженного ожидания. Но вот уже рассвет, видны цели, ждать больше нельзя. Даю команду Саше-артиллеристу: «По комендатуре — огонь!» Первый выстрел потрясает воздух, затем второй, третий... Слышатся крики «ура». Ружейно-пулеметная трескотня то стихает, то нарастает с новой силой. Выдвигаем пушку в центр города. Подоспели вовремя. Несколько оборонительных точек разрушили с ближней дистанции, уничтожили склады с оружием, боеприпасами и амуницией. Наконец, город — наш, бой выигран. Мы потеряли семерых убитыми и несколько ранеными. Гитлеровцев и полицейских уничтожено более сотни. Около полудня партизаны вернулись в лес. Вместе с ними из города ушло много жителей.
Это сражение принесло славу нашим партизанам, уверенность в свои силы. Явившиеся из Ивацевичей после ухода партизан немцы наскоро подобрали трупы своих незадачливых вояк и тут же удалились. А партизаны более месяца, вплоть до крупной облавы в сентябре 1942 года, держали в городе свою комендатуру.
Утром 10 августа была разгромлена школа полицаев-пулеметчиков, которая размещалась в помещичьем имении деревни Гавиновичи, Бытеньского района.
В этой операции вместе с отрядом им. Щорса принимал участие отряд им. Чапаева, дислоцировавшийся в то время [265] в Рахоловском лесу. Отряд был немногочисленный, но боевой. Командовал отрядом Федотов Николай Степанович («капитан с бородкой», как тогда шутя и любя называли его партизаны), комиссаром отряда был Гусев Яков. От отряда им. Щорса участвовало около 150 человек с пушкой, от отряда им. Чапаева — около 50.
Наш удар явился для полицаев и немцев полной неожиданностью. Особенно ошеломили их пушечные выстрелы. Снаряды частично разрушили кирпичное здание, в котором размещались 50 полицаев и немцы-инструкторы. Полицаи пустились бежать к болоту, но там были встречены пулеметным огнем нашей засады. В результате недолгого боя около 20 полицаев было убито и 30 взято в плен. Коменданта полиции в его же доме настиг Василий Синьков. В перестрелке Василию разрывная пуля повредила глаза. Его отправили в госпиталь на Большую землю.
<...>
Яков Исаакович Шепетинский
ПРИГОВОР (несколько глав)
Источник: Шепетинский Я. И. Приговор. — Тель-Авив : Кругозор, 2002
Этот же текст см. здесь: Шепетинский Я.И. Яшка-жид — Еврейская старина, №4(83), 2014
По-видимому, этот же текст лег в основу книги J. Szepetynski, Drabina Jakubowa, — Lódz 1998
Родился в 1920 году в Слониме.
В первой половине 1942 года — в гетто Слонима. В партизанах с июля 1942 года по июль 1944 гг. С сентября 1944 года — на фронте. В мае 1945 года ранен.
В апреле 1946 года арестован, осужден и до 1954 года находился в лагерях ГУЛАГа. Реабилитирован в 1956 году.
В 1966 году эмигрировал в Израиль.
* * *
Глава 13. Волчьи норы
{57}
В то время, начало июля 1942 года, командование отряда имени Щорса состояло:
командир, лейтенант запаса Пронягин Павел Васильевич;
комиссар Дудко Григорий Андреевич (уже знакомый);
начальник штаба капитан-кадровик Мерзляков Карп Емельянович.
Отряд разделялся на четыре группы: 51-я самая малочисленная, командиром был Мишка "Повар"; 52-я — командир Кузнецов; 53-я — командир Бобков и 54-я -командир Леонтьев. Последняя группа была самая боевая, все бывшие воины Красной Армии.
Из нашего нового пополнения отобраны свыше ста молодых вооруженных ребят и назначены в 51-ю группу. Но командир Мишка "Повар" и все остальные партизаны категорически отказались быть вместе с нами, евреями. Это был первый удар. Ведь мы все с такой верой, желанием, мечтой воевать и мстить вместе хотели, а тут...
В личных беседах нам открыто говорили:
— Ну какие вояки! Вас тысячами гонят на убой, никакого сопротивления, никакой борьбы.
Но была еще одна причина, а именно: уверенность, что немцы сделают все, чтобы уничтожить евреев. А те, кто будет рядом, могут тоже погибнуть.
К сожалению, нацистская пропаганда и ненависть к евреям не имела границ и заразила многих партизан. {58}
Так, когда мы были в городе, помогали партизанам, доставали с угрозой для собственной жизни все заказанное — то были "молодцы". Другое дело — мы появились в лесу, рядом, готовые вместе воевать.
Конечно, около 80 процентов нашего пополнения не имели никакой армейской подготовки, как и большинство новых партизан. Но стремление, желание воевать и мстить — безгранично. Из командования только начальник штаба Карп Мерзляков, мягко говоря, скептически относился к нам. Но мнение Пронягина и Дудко было решающим.
Среди партизан оказался еврей, бывший участник карело-финской войны, кадровый офицер, старший лейтенант Федорович Ефим. Его и назначили новым командиром 51-й. Он с охотой согласился и с воодушевлением принялся за нелегкую работу. Нашли еще одного "замаскированного" еврея, лейтенанта Подольского Ефима Борисовича (Фима). Назначен командиром 1-го взвода. Среди неевреев добровольно согласился старший сержант Волков Василий. Назначен командиром 2-го взвода. Командиром 3-го стал наш Докторчик Абрам.
Командирами разведывательных отделений были назначены подпольщики Кремень Зорах и мой брат Герц. Основная их задача вывести из гетто уцелевших и принести в отряд спрятанное оружие. К нашей группе был тоже присоединен санитарный взвод под командованием доктора Блюмовича.
Итак, в отряде имени Щорса под командованием {59} Пронягина Павла Васильевича была организована еврейская партизанская группа под № 51.
За несколько первых дней в отряд было принято еще более двадцати "новых". Мы все вооружены, ручной пулемет в каждом отделении, есть и по два. Начали нас сразу обучать военному делу: как двигаться, маскироваться, перебежки — упал, отполз в сторону, наметил новый рубеж, быстрый подъем и вперед и т.д. Много времени отдавалось изучению оружия и уходу за ним. Оно должно быть всегда готовым к действию.
Обычно в эти годы у молодых пробуждается любовь к девушкам, а у нас появилась особенная любовь к оружию. Ухаживали, все время чистили, смазывали, нигде не оставляли, всегда и везде с собой, спали вместе.
Во время так называемых учебных занятий наши отделения начали выходить на мелкие диверсионные вылазки: делали завалы на дорогах, спиливали телефонные и телеграфные столбы, устраивали внезапные обстрелы полицейских из засад, разборку рельсов на железных дорогах и подрыв эшелонов.
Глава 15. Мы тоже можем
{63}
Участвовали новые партизаны и в так называемых хозяйственных операциях, где главным образом надо было обеспечить отряд продовольствием. Во многих домах находили разные еврейские принадлежности. Как-то раз наткнулись на маленькую скатерть, которой накрывали субботнюю халу во время молитвы и зажигания свечей. Взял ее с собой как талисман. Всю войну эта скатерть пробыла со мной.
Итак, вся наша семья в 51-й группе: Герц в разведывательном отделении, я — пулеметчик в первом взводе, Рувен — рядовой в хозяйственном взводе, там же мама — повар и отец — ответственный за топливо и охрану. Двое маленьких с ними. Сестра Рая в медицинском взводе.
2 августа перед рассветом тревога. Всем быстро в полном боевом строиться. Глянули — весь отряд выстроен, значит это не какая-нибудь мелкая операция. Приказ двигаться лесным массивом тихо, бесшумно, между группами — интервалы. Задание получим на ходу.
Вдали на опушке видим родителей с маленькими, смотрят на нас, машут руками. Точно в то время пришла большая группа под командованием Кременя из города. Принесли с собой оружие, боеприпасы и т.д. Среди них была и молодая супруга моего командира отделения Давида Блюменфельда — Лиля. Получив разрешение, он вышел из строя, обнялись, расцеловались, попрощались, бегом обратно в строй. В этом бою Давид погиб. {64}
Тихо идем, сила большая, около пятисот бойцов. Понимаем, что дело серьезное. Двигаемся с привалами, разведка впереди, обходим села, пастбища, к вечеру задержались. Отдых. К цели около десяти километров. Двухчасовой переход. Приказ: с рассветом атакуем районный город Косово Брестской области. Там немецкий гарнизон, рота литовцев и местные полицаи. Задание: уничтожить врага, взять оружие и, главное, медикаменты. Честно говоря, сначала волнение, все же первое крупное боевое крещение. Но когда видишь глазами эту большую силу, успокаиваешься. К рассвету вышли на исходные позиции. Получаем направление атаки, ориентиры справа и слева.
Ждем условного сигнала. Оказывается, отряд имени Чапаева присоединился к этой операции. Их задача — не допустить врагу подкрепление. Как оказалось, операция хорошо спланирована. И вот сигнал к атаке. Все вместе бежим и как-то не заметили, что наш взвод бежит через территорию гетто. Ужасно непуганые лица. Евреи не поняли, что случилось. Наверное, слышали, как мы между собой кричали на идиш. Так они к нам с протянутыми руками: "Идн, идн!" Но нам некогда, вперед, к площади.
По нас открыт огонь. Залегли, отвечаем огнем. Поступил приказ вести огонь по колокольне костела, откуда шквальная стрельба. Взвод поднят, бегом. Давид упал, пораженный пулей. Залегли, открываем бешеный огонь по цели. Сменил диск, отполз в сторону. Огонь. Приказ Федоровича: "За мной! Вперед!" И мы все бежим со всех сторон. Занято полицейское отделение, литовский гарнизон, немецкая комендатура. Вокруг много трупов.
Расправа продолжается. Литовцы на коленях умоляют, я еще такого не видел, те самые, что так „мужественно" расправлялись с безоружными в гетто. Вбегаем в больницу, все койки заняты больными, как говорится "лежачего не бьют", и тут вошел командир отряда Пронягин с местным и тот указывает: этот больной, тот больной, а этот — полицейский. Оказывается, более десяти полицаев сразу притворились {65} больными. Расплата на месте.
Доктор Блюмович быстро начал собирать и грузить медикаменты. Это для него самый ценный груз. Победа полная, гарнизон уничтожен. Немцы вообще и не пытались прийти на помощь.
Все же с костела снова открыт огонь. По приказу Пронягина взобрались наверх. "Взять живьем!" Взяли. Оказался местный. Повели домой. И там всех... У войны свои законы.
На обратном пути заметил, что все обитатели гетто в движении, уходят кто куда. Были, что и к нам, но большинство — в соседние города, в границах Третьего рейха. Идут слухи, что там евреев не трогают. Ко мне пристал один парень, схватил за руку и не отпускает:
— Я с тобой.
— Ну пошли, только оставь руку. Звали его Берл Евшицкий.
Возвращаемся к себе на базу, в лес. Все усталые, но воодушевленные. Так вот оно как... Мы тоже можем, мы уже не стадо овец, наши пули убивают. В общем, эта операция имела огромное значение. Известие о разгроме гарнизона в Косове быстро разнеслось по окрестностям. Многие евреи начали бежать из разных гетто в леса. Члены семей полицаев из деревень и сел бежали в районные центры под защиту немцев, боясь мести партизан. Теперь, наверное, кто хотел помогать немцам, дважды обдумает свое решение...
У нас тоже были потери. Убитых и раненых около десяти человек, в том числе наш командир отделения Давид Блюменфельд. С волнением и тревогой ждали нас родители и младшие братья.
После косовской операции командование отряда приняло решение двинуться на восток на соединение с фронтом.
Глава 16. Прощание с родителями
{66}
Спустя дней пять отряд двинулся на восток. Наша 51-я замыкающая, под командованием начальника штаба Мерзлякова. Пронягин и Дудко с авангардом — группы 52-я, 54-я, 55-я.
Группу 53-ю Бобкова оставили на месте. Там все партизаны местные, жители окольных сел. Когда пришла наша очередь строиться, вызвал нас Мерзляков и приказом оставляет наших родителей, брата Рувена (заику) и двух маленьких. Объясняет: впереди ждут нас тяжелые бои при переходе Брест-Московской железной дороги. Как только удачно перейдем, пошлем за ними.
Действительно, мы не знали, что нас ждет впереди. Опасность, конечно, была, но не больше, чем здесь. Все просьбы оказались бесполезны, а командира Пронягина и комиссара Дудко уже здесь нет. Итак, втроем — брат, сестра и я вместе с группой тронулись на восток. Родители, Рувен и двое маленьких — Ехиэль и Ури остались.
Помню прощание.
— Мама, как только перейдем опасную полосу железной дороги и шоссе, вернемся за вами.
Мать в ответ:
— Дети мои, идите с Богом, пусть он вас хранит! Мы уже больше не увидимся.
— Мама, перестань, что ты...
А она опять:
— Дети мои, храни вас Господь! Мы уже больше не увидимся. {67}
Эти слова на нас очень подействовали, грызли душу. Слова матери все время звучали в ушах. Отец был более оптимистичен.
Между тем наше стремительное передвижение действительно оказалось нелегким. Постоянные атаки, с боями и потерями форсировали железную дорогу и шоссе, охраняемое немцами, полицаями.
Весь отряд соединился. Разведка доложила, что в деревне Гавиновичи немцы открыли пулеметную школу для полицаев-добровольцев и мобилизованных. Пронягин понял эту опасность и решил ее уничтожить. Группа 54-я Леонтьева и наша 51-я Федоровича 10.08.1942 года атаковала. После короткого сопротивления помещение школы разбито, есть убитые и много пленных, около 40 человек. По приказу командира всех построили. Отделили добровольцев от мобилизованных. Первых всех на месте расстреляли. Других, после переписи и обращения к ним командира Пронягина, отпустили домой.
— Возвращайтесь домой и расскажите всем, что кто присоединится к нацистам и изменит Родине, поднимет против нас оружие — будет расстрелян!
Это приказ Сталина.
Интересно, как потом стало нам известно, мобилизация прекратилась. Кто получал повестку, удирал в лес или прятался.
Этот бой был нелегкий. Я благодарил судьбу, что мне не пришлось выполнять "приказы Сталина". Когда ты в бою открываешь огонь, берешь на мушку, то лица не видишь, но здесь стоишь перед ним, прямо смотришь в глаза...
События разбивались стремительно, ежедневно бои, стычки. Подходим к деревне Чемелы над Щарой. Там склады сена и корма для лошадей. А над Щарой стратегический мост, сильно охраняемый немцами и ротой украинцев. Приказ уничтожить склады, перейти на другую сторону реки, сжигая за собой мост.
И вот, 4 сентября 1942 года отряд разделили на две части. Наша 51-я атакует комендатуру в деревне Чемелы, а остальные силы — мост. Бой был тяжелый, в {68} нашем отделении погибли трое, в том числе мой второй номер Люстик Метек из Польши. От разрыва связки гранат, брошенной на нас, смертельно ранен Метек, я легко ранен и контужен, взрывной волной из рук выбит пулемет. Помню его слова: "Яша, добей меня!" А у меня нечем, при себе только гранаты.
В разгар боя Герц подполз ко мне и притащил мой пулемет. Этот инцидент чуть не кончился для меня плачевно из-за потери оружия.
Бой кончился, комендатура сожжена, все стоги сена и склад кормов в огне. Мост на Щарой взят. Переправились на другую сторону, сжигая за собой мост и — на восток, в болота Полесья.
Наверное, немцам надоели частые болезненные удары. Так вот разведка доносит, что на всех окольных железнодорожных станциях разгружают войсковые части, двигающиеся на восток. Цель — уничтожить "бандитов", как они нас называли. Им в помощь 18-й латышский полицейский добровольный батальон СС, местные полицаи и украинские роты.
И вот 11 сентября 1942 года наш отряд прижали к реке в районе Добромысль — Волько. Обстрел из минометов, орудий, над нами самолеты, все броды рек и речушек блокированы. Казалось, окружение полное, выхода нет.
Разведка докладывает командиру Протягину: где и что. И тут принято необычное решение. Весь обоз оставить, лошадей отпустить, тяжелое оружие разобрать и спрятать. (Были у нас две 45-миллиметровые пушки и несколько легких минометов, две машины). И в болото. Командир пошел первым и все гуськом за ним. Направление юго-восток. Оказывается, командир решил атаковать самое укрепленное место, где немцы и не надеялись на эту "наглость". Это место обороняла рота из 18-го латышского добровольного полицейского батальона, откуда их на лодках доставили из Телехан Пинской области. А именно — 10-й шлюз, соединяющий реку Щару с рекой Ясельда каналом Огинского.
По пути в одном столкновении был тяжело ранен комиссар Дудко и партизанка Голда Герцовская. Их {69} заносят глубже в кусты и оставляют. Мы думали, что они погибнут, но они выжили. Благодаря партизанке Герцовской, ухаживающей за тяжело раненым комиссаром. Спустя некоторое время проходящие партизаны наткнулись на них.
И вот на рассвете, в густом тумане, приближаемся к 10-му шлюзу. Видны два узких мостика над каналом, вдали деревянное здание, где ночуют каратели. Один латыш с удочкой рыбачил, другой стоит с пулеметом на страже. Группа тихо подбирается, ждет зеленой ракеты.
Весь отряд подтянулся. Помню, за минуту до атаки ко мне обратился молодой партизан Малах и сказал:
— Знаешь, Яша, я еще в жизни девушку не поцеловал.
— Только это в голове у тебя сейчас?
Вот и выстрел зеленой ракеты. В этой же атаке Малах погиб.
Открыт ураганный огонь со всех сторон. Бежим гуськом через соединительные узкие мостики. Внезапность полная. Оба латыша — один у лодки, другой за пулеметом — наповал. Большинство атакующих переходит вброд, выходит на другой берег и сразу открывает {70} огонь. Завязывается тяжелый бой. В результате полный разгром карателей. И у нас большие потери — 13 убитых и больше 40 раненых. Среди тяжелораненых и наш командир, старший лейтенант Федорович. В нашей группе убиты Грингауз Яков, младший Малах и Инберг Ицхак. Федорович, тяжелораненый, в полном сознании, отдает последний приказ добить его. Все бойцы около него, слезы на глазах. Последнее обращение Федоровича к врачу:
— Скажи им, что спасения нет.
Врач в ответ молчит. Решает жребий. Выпало на Розмарина. Но он категорически отказался. Тогда лучший его друг, наш партизан, сказал:
— Оставьте нас вдвоем.
Мы отдаляемся. Выстрел догнал нас. Быстро возвращаемся собрать убитых товарищей и как-нибудь их похоронить. В результате этого тяжелого боя мы вышли из окружения. Легкораненых вынесли, оставили на излечении, в так называемом больничном лагере. Настроение тяжелое, унылое, быстро удаляемся от места боя. Командование отряда имени Щорса (уже без Дудко) решает продолжать движение на восток. Больных, раненых оставить "временно". Среди них я и моя сестра Рая. Герц присоединился к нам, не хотел на сей раз нас оставить.
Прошло много лет. Павла Васильевича Пронягина уже нет. Но задумываясь об этом периоде и обо всех этих операциях, предпринятых по его личной инициативе, надо понять это время. Середина 1942 года, враг под Москвой, Ленинград окружен, нацистские дивизии рвутся к Сталинграду, и тут, в глубоком тылу, разгромлены и уничтожены гарнизоны, железнодорожные объекты и мосты, охраняемые местными полицаями.
Вот и для них это был предупреждающий урок. За сотрудничество с врагом с наказанием долго ждать не пришлось. И оно беспощадное.
После войны мы с ним встречались. В 1960 году Павел Васильевич гостил у меня в Риге. Интересно, что {71} он не хотел вспоминать о прошлом. В 1993 году я гостил у него в Бресте, объехали и обошли все боевые места и дороги. В 1996 году Павел Васильевич гостил у меня в Израиле. Вспоминали, говорили, и когда я хотел подчеркнуть его личные заслуги, смелость, решительность, стремление к цели, инициативность в принятии самостоятельных решений, он только рукой махнул:
— Оставь, Яша. Это все было "решение партии"...
В его ответе слышались обида и горечь.
Может, к месту здесь рассказать и о личной трагедии Павла Васильевича.
В 1942 году в 26-летнем возрасте Павел Пронягин подружился с новой партизанкой, беженкой из Варшавы. Оказалось, это обратилось во взаимную и глубокую любовь. Интимные связи в партизанах обычно оказывались временными и непрочными. У рядовых в этом отношении не было проблем — не было времени и возможностей. А тут отношения оказались взаимными и честными. Не всему командованию это понравилось, а когда она забеременела и намеки на ее "перевод" не подействовали, зародилась идея (особый отдел и начальник штаба), чтобы ее попросту убрать. Этот план дошел до ушей Павла Васильевича, и он сразу принял предохранительные меры. Тайком, под предлогом перевода, поместил ее в надежную крестьянскую семью, где она и родила сына. Долго оставаться там не могла и опять тайком отправлена в отдаленный семейный лагерь, оставив грудного сына. До сих пор неизвестна причина смерти ребенка, но на молодую мать это ужасно подействовало и в 1944 году, с приходом Советской Армии, она уехала в Польшу.
Павел Васильевич тоже не мог докопаться до истины, и так они расстались с глубокой раной в душе. Он не перестал ее любить и вспоминать, также и она.
В начале 90-х годов она навестила его, встретились, многое вспомнили. Тайна не расшифровалась, хоть они были уверены, что чья-то рука была в том замешана. Их связь не прекращалась до самой его смерти, хотя она жила далеко за границей...
|
