См. исходный текст на белорусском языке.

* * *

Рассуждая о географии белорусской диаспоры, невольно да вспомнишь коласовское «куды не трапяць беларусы...». Частые войны, плен, изгнание, наконец поиски заработков и лучшей доли разбросали наших сородичей по всем континентам, по всем уголкам мира — России и Польше, Канаде и Аргентине, Америке и Австралии.

Александр Горбач,
директор ООО «Издательский дом «СТАТУТ»

Михаил Забейда-Сумицкий. Барановичи. 1938 г.

Такова доля эмигрантов, что они, как правило, вынуждены отдавать свой труд, свой талант чужому народу, чужой земле, давшей им приют, обогащать чужую науку или культуру. Но многие из них, даже проживая вдали на чужбине, принесли великую славу и честь именно Беларуси. И одним из первых в этом ряду должно стоять имя лирического тенора с мировым именем Михаила Забейды-Сумицкого, которого когда-то сравнивали с Энрико Карузо, Тито Скипа, Леонидом Собиновым, другими известными мэтрами оперного искусства. В свое время его голос завораживал миллионы сердец в Европе, Азии, Америке.

На пороге жизни

Родился Михаил Забейда 14 июня (а по старому стилю 1 июня) 1900 года в бедной крестьянской семье. Отец, Иван Андреевич Забейда, был родом из Нестеровичей (сегодня — Свислочский район). Умер, когда Михаилу было всего три года. Мать, Александра Феликсовна (в девичестве Сумицкая) была из Шейпичей, что на Ружанщине. У них было семеро детей, но до преклонных лет дожил только Михаил.

Михаил Забейда во время учебы в Молодчненской учительской семинарии. 1915 г.

Где родился певец, точно неизвестно. В детстве, конечно, его это мало заботило. Позднее, когда уже приходилось заполнять различные анкеты, документы (вынужден был писать в них родину отца — Нестеровичи), стал расспрашивать у матери, но та была уже стара и не помнила по той причине, что семья некоторое время батрачила по околицам, говорила: «... может в Подороске, а может и вовсе на лугу, потому что был у меня такой случай — пошла грести сено да там и рассыпалась». Версия с Подороском, однако, выглядит весьма вероятной, так как в личном архиве певец сохранил выписку из метрической книги Садельницкой церкви о родившихся в 1900 году. Очевидно, что младенца привезли (или принесли) крестить в Садельницкую церковь не бог знает откуда, а Садельники от Подороска совсем рядом.

Тем не менее, для Михаила Забейды дорогим и близким сердцу уголком всегда были Шейпичи. Нестеровичей он не помнил совсем: «Была ли ты когда в Нестеровичах? Пишут, что я там родился ... » — писал певец уже на склоне жизни в письме к своей кузине Надежде Козляк. Подороск вообще он почти не упоминал. Те пятнадцать лет младенчества и детства прошли именно в Шейпичах. Отсюда он ушел в большой мир, сюда, уже будучи известным певцом, наведывался. Здесь дожила век и была похоронена его мать. Читая воспоминания-заметки Забейды, его переписку с друзьями, знакомыми, родственниками, то и дело встречаем название этой деревни: «Иногда вижу во сне окрестности Шейпичей, речку Зельвянку, где пацаном купался, ловил рыбу, тонул. Зимой катался, как трещал лед ... ».

Блуждание по миру

В 15-летнем возрасте Михаила Забейду из родных Шейпичей, как и тысячи других белорусских семей, изгнало пламя Первой мировой войны. Была Тамбовская губерния, далее Пенза, Смоленск, где удалось закончить начатую до войны учебу в учительской семинарии, после учительствовал в Сибири.

Удостоверение личности Михаила Забейды-Сумицкого. Станция Пограничная КВЖД.

Гражданская война, во всю бушевавшая тогда на просторах бывшей Российской Империи, снова срывает с места нашего героя, и в 1920 году он оказывается в Маньчжурии, а через 2 года — в ее культурном и промышленном центре, Харбине. После наплыва сюда эмигрантов-беженцев из Сибири и Дальнего Востока в начале 20-х гг. XX в. этот город еще более «обрусел». Как Париж был в то время общественно-политическим центром российской эмиграции, так Прага и Харбин представляли собой научно-образовательные центры. Их позднее будут называть столицами российского юридического образования и международно-правовой науки российской эмиграции. Харбин в это число попал благодаря прежде всего такому учебному заведению, как Харбинский юридический факультет.

Учитель Михаил Забейда со своими учениками. Манчжурия. 1920-е гг.

Именно сюда поступает молодой учитель Михаил Забейда осенью 1925 года. Учебу сочетает с работой в торговой школе, одновременно начинает серьезно работать над постановкой голоса. Уроки брал у профессора пения Юлии Плотницкой, бывшей партнером по сцене Федора Шаляпина. С ней молодой певец разучил партии Ленского («Евгений Онегин» П. Чайковского), князя («Русалка» А. Даргомыжского) и Синадала («Демон» А. Рубинштейна), с которыми вскоре вошел в Харбинской оперу.

Летом 1929 года Забейда окончил Харбинский юридический факультет и получил диплом второй степени с правом на получение диплома первой степени после представления определенной работы. Фактически это было приглашение в аспирантуру. Но душа!.. Ее привлекали отнюдь не юридические науки, она стремилась к пению. И Забейда отправился в оперу, как позже сам вспоминал, «думали, что сошел с ума, не верили».

Дебют на сцене Харбинской оперной труппы в роли Ленского получился не просто удачный — ошеломляющий! Буквально на следующий день Харбинская пресса превозносила до небес молодого артиста, отмечая, что тот превзошел все ожидания. К 1932 году Михаил Забейда исполнял уже 15 ролей, за сезон ему приходилось исполнять 10 ответственных партий. Позже он будет называть Харбинский период самым плодотворным в своем творчестве.

Знаменитый оперный театр "Ла Скала". Милан, Италия.

Хотя критика и зритель хорошо принимали певца, а Харбинская пресса беспрестанно расхвалила его талант, хотелось совершенствоваться, учиться. И Забейда в 1932 году уезжает в Милан — оперную столицу Европы. Там он знакомится с мастером пения Фернандо Карпи, который и стал его наставником.

Кстати, в Милане Михаила Забейду судьба свела с замечательным российским певцом Леонидом Собиновым. Не удивительно, что они быстро нашли общий язык и подружились — очень много схожего было в судьбах этих одаренных Богом людей. И к слову, Собинов также вначале получил образование юриста, окончил юридический факультет Московского университета. Забейда позднее упоминал Собинова как человека чрезвычайно приятного и доброжелательного.

В Милане наш земляк с успехом выступает в операх «Травиата», «Риголетто», «Фауст», «Севильский цирюльник» и других. Пришлось, правда, переучивать все прежние партии заново, по-итальянски, однако это не стало препятствием. Вскоре Забейда становится любимцем миланской публики, музыкальная критика дает только хорошие рецензии, ему пророчат мировую славу. Но из родных Шейпичей приходит известие о том, что мать сильно болеет и хочет видеть сына.

Снова на Родине

В 1935 году певец возвращается на Родину, которая в то время была под Польшей. Сначала приезжает временно, затем решает остаться, чтобы быть поближе к матери.

М. Забейда-Сумицкий в Шейпичах вместе со своей любимой Стасей Левкович (сидит в первом ряду справа) с земляками. Вторая половина 1930-х гг.

Первый концерт Михаила Забейды-Сумицкого на Родине состоялся в Ружанах. Там присутствовала и мать певца. Исполнив несколько различных произведений, артист спел колыбельную, которую в детстве ему пела мать. Зал долго аплодировал, мать вынуждена была выйти на сцену к сыну, плача от счастья. А эта колыбельная прошла с певцом через всю жизнь, через все его концертные программы, став визитной карточкой.

Михаил Забейда. 1937 г.

Отсюда начинается новый этап в творчестве артиста. Именно тогда и произошел тот поворот в его судьбе, который предопределил все далеко наперед. Забейда принимает решение окончательно связать свое творчество с Родиной, с родной песней, и эта связь останется неразрывной, несмотря на все испытания судьбы. Кстати, именно тогда к фамилии, доставшейся от отца — Забейда, — он добавляет фамилию матери — Сумицкий — в знак большого уважения к ней.

На сезон 1935/1936 годов артист заключает контракт с Познаньской оперой. Опять пришлось переучивать все партии, на этот раз по-польски. Однако из-за презрительного отношения со стороны руководства театра к белорусам (а Забейда не скрывал того, что он белорус) по окончании контракта певец переехал в Варшаву, где начал выступать с концертами и петь на радио, обязательно включая в свои выступления и родную песню. Это было непросто, у артиста много было от этого неприятностей, даже угрожали тюрьмой, но он был непреклонен.

М. Забейда-Сумицкий (в центре) с хором Р. Ширмы. Вильно. 12 декабря 1938 года.

На радиовыступления Забейды отозвалось Вильно — тогдашняя «столица» Западной Белоруссии, центр нашего культурного и национально-освободительного движения. Быстро установились хорошие отношения, а позже и тесная дружба с Григорием Ширмой, Максимом Танком. С 1937 года Забейда стал ездить с концертами по всей Западной Беларуси и, несмотря на все препятствия, быстро стал одним из самых известных и желанных в Польше концертных певцов. И не только в Польше — его концерты транслировали радиостанции Парижа, Лондона, Берлина, Праги, Нью-Йорка и других крупных городов мира. В 1939 году было запланировано большое гастрольное турне по Европе и Америке. Однако помешала Вторая мировая война. В «варшавском аду» Забейда прожил почти год, был засыпан в разрушенном доме, контужен, но спасся.

Военное лихолетье

М. Забейда-Сумицкий. 1940-е гг.

В мае 1940 года Михаил Забейда-Сумицкий получил приглашение от пражского Народного театра. Вскоре он переехал в Прагу. Вначале с успехом выступал в театре. 12 октября 1940 года в Праге состоялся его первый концерт. «В наполненном Сме́тановском зале, где было более тысячи слушателей, первый раз прозвучала и белорусская песня ...» — с гордостью вспоминал позднее певец.

Успехи артиста перед пражской публикой отнюдь не радовали оккупационный режим, и в скором времени его начинают обвинять в том, что занимается славянской пропагандой. Положение еще более осложнилось после нападения Германии на Советский Союз. Забейду вызывают в Берлин и предлагают возглавить белорусские радиопередачи на Берлинском радио. Продержав 3 дня и не добившись согласия, ему разрешают вернуться в Прагу. Там ждет другое предложение: если хочешь выступать в театре, то должен проявить себя политически. Пришлось отказаться от театра.

Отныне Забейда-Сумицкий стал ездить с концертами по приглашениям. Неоднократно посещал и Беларусь, трижды был в Минске. Он был убежден, что «песня делала свое, она пробуждала в людях лучшие чувства, пробуждала волю к борьбе за освобождение от оккупантов». Сохранились свидетельства участников партизанского движения, согласно которым артист свои гонорары от концертов передавал партизанам на медикаменты и другие нужды.

Годы Второй мировой войны — сложный и противоречивый этап в жизни Михаила Забейды-Сумицкого. Обвинения в сотрудничестве с немцами будут звучать еще долго после его смерти. Однако Пражское восстание и конец войны застали его в Праге, бежать куда-нибудь он не считал нужным. Древняя Злата Прага навсегда приютила белорусского изгоя.

Жизнь, посвященная родной песне

М. Забейда-Сумицкий с белорусской поэтессой Евгенией Янищиц. Прага. Риегровы сады. 1960-1970-е гг.

В 50-х гг. XX ст. певец периодически выступал на радио и принимал участие в концертах, исполнял народные белорусские песни, песни чешских, словацких, украинских и русских композиторов. Когда до Праги стали доходить произведения советских композиторов, певец стал подбирать всё, что подходило ему по голосу, многие из этих произведений прозвучали в Праге впервые именно в его исполнении. Зарабатывал частными уроками вокала, имел много учеников, которые стали в Чехословакии популяризаторами белорусской песни, продолжателями дела Забейды.

Во времена хрущовской оттепели постепенно наладились контакты с Родиной, возобновилась переписка с друзьями, прежде всего с Григорием Ширмой и Максимом Танком. О певце начали понемногу вспоминать на Родине, благодаря поэту Сергею Гроховскому появилось несколько передач на белорусском радио, были и очерки в газетах.

М. Забейда-Сумицкий. Прага. 1970-е гг.

Усилиями деятелей белорусского культуры в 1963 году состоялись гастроли Михаила Забейды-Сумицкого на Родине. По признанию самого артиста, это приглашение на гастроли стало для него «большой наградой за все то, что пришлось вытерпеть, неся нашу песню в мир». Однако больше приехать на родину не разрешили.

Михаил Забейда-Сумицкий в последние годы жизни (конец 1970-х гг.).

Во время гастролей в Польше в конце 1965 года Михаил Забейда в концертном зале Варшавской филармонии под аккомпанемент знаменитой лодзинской капеллы мандалистов Эдуарда Цюкши напел на пластинку 11 белорусских народных песен. В 1968 году на чешской фирме Suprafon вышла его новая пластинка, содержавшая 17 песен и романсов белорусских композиторов. Артист очень хотел, чтобы эти его песни звучали и на Родине, но сколько не просил об этом, кому только не писал — всё безрезультатно. «Жаль, что Минск не воспользовался моим путешествием в 1963 году на Родину и там не сделали грамзаписей. Должно быть, забыли, что человек не вечно живет… Могу тут сделать новую долгоиграющую пластинку белорусских песен, если Беларусь закажет хотя бы 600 экземпляров. Советский Союз покупает в Чехословакии каждый год 200 тысяч пластинок. Думаю, что на 8 миллионов белорусов можно было бы заказать 600…» — с обидой в сердце писал он в одном из своих писем.

Умер Михаил Забейда-Сумицкий 21 декабря 1981 года. Друзья и музыкальная общественность Праги похоронили его на Ольшанском кладбище. Во время прощания с артистом, как реквием, звучала в записи на пластинке та самая, известная уже тысячам слушателей, материнская колыбельная.

Сообщение о смерти Михаила Забейды-Сумицкого, разосланное друзьями певца, семьей Кастецких, по всем известным адресам зимой 1981-1982 гг..		Афиша спектакля "Евгений Онегин" (П. Чайковский) с автографом Забейды. Прага. 1940 год.
Пластинка "Беларускія песні" (Варшава, "Polskie Nagrania"), напетая М. Забейдой во время гастролей в Польше в 1965 году.		Пластинка М. Забейды "Белорусские песни и романсы", выпущенная фирмой "Supraphon" (Прага) в 1968 году.

* * *