См. исходный текст на белорусском языке.

* * *
Занимаясь многие годы исследованием жизни и творчества певца Михася Забейды-Сумицкого, я неоднократно встречал имя баса-баритона Павла Прокопени. Признаться, до определенного времени особенного внимания на это имя не обращал, до тех пор, пока не выяснилось, что Прокопеня — также  мой земляк, с Ружанщины, родился в деревне Заполье.

Александр Горбач,
директор ООО «Издательский дом «СТАТУТ»

Сведений о нем, правда, попадалось мало, скорее это были эпизодические упоминания в воспоминаниях, поэтому составить какой-то творческий портрет артиста, оценить масштабность и глубину его таланта было сложно.

Павел Прокопеня, 1930-е гг.

Так, в частности, в № 3 журнала «Калоссе» за 1937 год Григорий Ширма, делая обзор виленской концертной жизни, сообщал о двух концертах Павла Прокопени, которые состоялись в Вильне — тогдашнем центре культурного и национально-освободительного движения Западной Беларуси — 4 мая и 2 июня. Ширма отмечал, что «у молодого певца свежий и сильный голос, видна музыкальная школа», при этом, как истинный критик, указал и на изъяны, главным из которых он видел в «усилении стихии голоса для бисовых эффектов». «Правда, это у Прокопени чужое, наносное, совершенно ненужное, — отмечал Ширма. — Чем скорее он избавится от таких приёмов пения, тем быстрее найдет сам себя, станет на собственные ноги, завоюет публику и без посредников». Лучшими номерами, по мнению Р. Ширмы, в программе Павла Прокопени были «Гренадеры» и «Бурлаки».

Дав молодому артисту несколько советов, Григорий Романович выразил надежду, что со временем о нем без оговорок можно будет сказать: «Прокопеня — это артист милостью божией». Как выяснилось сейчас, не ошибся.

Это сегодня понятно, а когда я в конце 2006 опубликовал в прессе свой первый небольшой материал о Павле Прокопене, мне было трудно судить, насколько он в последующем оправдал высокую "ширмановскую" оценку своего таланта. Тогда я не надеялся найти даже фотографию певца, не говоря уже о том, чтобы услышать его голос.

Однако мой пессимизм, к счастью, не оправдался, ибо Прокопеня был действительно певцом от Бога, певцом, по праву можно сказать, всемирно известным. Поэтому его имя навсегда вписано в историю мирового оперного искусства, поэтому знают и ценят нашего земляка как профессионалы, так и любители оперы во всем мире (сведения о нем, в частности, мне довелось встретить даже на интернет-сайте любителей оперы Замбии). Поэтому сохранилось много и фотографий, и записей его песен, и воспоминаний о певце, фрагментов его биографии. А пластинки Прокопени, афиши и программки его концертов и сегодня продаются во многих странах на аукционах.

Взлёт

Приходится часто сталкиваться с неточностями и путаницей в биографии Павла Прокопени. В частности, некоторые российские источники сообщают, что артист родился в Новогрудке. Но на самом деле под Новогрудок он попал, когда пошел батрачить. В Заполье еще живут люди, которые помнят своего знаменитого земляка. Да и польские источники указывают место его рождения как «Zapole na Polesiu».

К слову, писатель Янка Соломевич, малая родина которого граничит с Ружанщиной, слышал о Прокопене еще от своего дяди, которому при Польше пришлось работать вместе с будущим певцом на лесопильне. Как он вспоминает: будущую оперную звезду, а тогда еще подростка, рабочие часто просили спеть, перед этим пустив по лесопильне шапку и собрав «гонорар». Эти «концерты» юного баса-самородка, как вспоминал дядя Соломевича, оказывали на присутствующих потрясающее впечатление: от звуковой вибрации свет в лампах дрожал, казалось, что вот-вот стекла из окон повылетают.

Что касается даты рождения певца, то и здесь имеется некоторая путаница. По одним источникам, он родился 18 августа 1908 г. (в частности, об этом говорит его свидетельство о социальном страховании, которое сохраняется и по сей день в одном из архивов США). Согласно другим произошло появление артиста на свет двумя годами позднее, в тот же день, но в 1910 году. Более правдоподобным выглядел бы именно 1908 год, так как иначе слишком уж ранним получается творческий взлет Прокопени в качестве артиста. С другой стороны, встречаются сведения о том, что Павел Прокопеня приехал в Варшаву в 1926 году 16-летним юношей, «имея при себе только красивую внешность и бас-баритон Шаляпина». По этой версии получается, что в прошлом году было столетие со дня рождения нашего знаменитого земляка. Однако будем надеяться, что эту путаницу с датой рождения в будущем несложно будет выяснить.

Павел Прокопеня в Заполье со свояками, ружанским священником Навроцким и его семьёй (2-я половина 1930-х гг.). Снимок из личного архива ружанского художника Ю. Малышевского.

Кстати, в отношении творческого взлета, то и здесь множество различных версий. Раньше мне приходилось встречать сведения о том, что под Новогрудком юношей Прокопеня работал на барских кухнях. Заметил его неповторимый глубокий голос пан, его хозяин, который и отправил парня в Варшаву к Яну Кепуре учиться.

Но польский писатель и композитор Ярослав Абрамов-Неверли пишет об открытии таланта Павла Прокопени следующее: «... работал он посыльным в Воеводском Управлении (Новогрудском - А.Г.) и в полицейской комендатуре... разносил письма... В красной фуражке ходил он с сумкой и всегда пел. На эти песни обратила внимание жена комиссара полиции..., в восторге от его волшебного голоса она отправила его учиться в Варшаву. Вскоре Прокопеня стал известным певцом, бас-баритоном, который в Кракове пел с самим Яном Кепуром с крыши автомобиля». Забегая немного вперед, добавим описание Абрамова-Неверли, как Прокопеня, уже будучи известным певцом во второй половины 1930-х, приехал на гастроли в Новогрудок, концерт был в кинозале: «Когда Прокопеня запел на белорусском языке народную песню «Лявониха», аплодисментам не было конца».

Но вернемся к тому моменту, как Прокопеня попал в Варшаву. Так вот, в соответствии с некоторыми польскими источниками, с первого прослушивания у известного тенора Яна Кепуры, которое было в 1926 году, ничего не получилось, восходящая звезда польской оперы только пожал Прокопене руку и пожелал всего наилучшего в его будущей карьере.

Парень стал зарабатывать себе на жизнь пением в барах и ресторанах, посетителями которых были представители высшего света польской элиты и русские белые эмигранты. Во время одного такого выступления в баре отеля Прокопеню и услышал еще один известный артист Варшавской Оперы, баритон Тадеуш Орда-Залевский, которого критики, к слову, называли выдающимся мастером своего времени. Сам Орда-Залевский, когда познакомился с нашим земляком, будучи в самом расцвете творческих сил, из-за болезни легких прощался со сценой, а через пару лет вынужден был распрощаться и с жизнью. Однако, очарованный неповторимым голосом юноши, он сделал все, чтобы Павла Прокопеню зачислили в хор при Варшавской Опере. Что, в свою очередь, дало парню право на двухлетнее обучение в школе пения Ришарда Враги, который сразу признал редкий талант Прокопени.

Как белорус стал итальянцем

Ришард Врага после двух лет учебы рекомендует Прокопеню князю А. Радзивилу, который выделил парню деньги (стипендию) на дальнейшее обучение в Италии. На протяжении 3 лет Прокопеня занимается в Милане и Риме. Кстати, с этого времени свою фамилию он стал писать на итальянский манер — Prokopieni, именно в такой трансформации оно и осталось в истории оперного искусства. Мы же позволим себе называть нашего земляка на наш манер, нам более привычный.

На Международном конкурсе молодых вокалистов в Вене Прокопеня получает первый приз и диплом. После этого с успехом выступает в Австрии.

Во время своего пребывания в Италии в 1933-1935 гг. он дал около 100 концертов на радиостанциях в Риме и со сцены, выступая в самых престижных театрах Милана и Рима. В это время певец получал много разных интересных приглашений, совершил большое турне по Европе, но в 1936 году возвращается в Польшу. Возвращается, безусловно, с триумфом - его имя знает вся Европа.

И тут судьба сводит его со своим первым неудавшимся «импресарио» - Яном Кепуром: они действительно вместе пели в знаменитом концерте в 12 тысяч слушателей, состоявшимся на Вавеле в Кракове. В общем, за 2 года по возвращении из заграницы Прокопеня принял участие более чем в 250 концертах, в том числе благотворительных. Полагаем, что в эту цифру никто не зачислил концерты на родине для земляков, в Заполье и соседних деревнях. По крайней мере, об одном таком концерте в нашей деревне мне приходилось слышать от очевидцев.

Поляки Павла Прокопеню почитали: за «популяризацию польской культуры по всему миру» у него было множество официальных наград, позднее - за превосходное исполнение польских военных песен был награжден орденом за заслуги от президента Мостицкого, а также от генерала Сикорского и генерала Андерса. Поэтому знают и ценят нашего славного земляка в Польше и сегодня.

Тем не менее критики справедливо называют Павла Прокопеню певцом трех славянских культур - белорусской, польской и русской.

За что Прокопеню любят в России

Имя Павла Прокопени действительно хорошо известно сегодня и в России. Мы, конечно же, не ведем здесь речь о массовом слушателе, любителе так называемой попсы, хотя знаменитые «Очи черные» в Прокопеневском исполнении мне пришлось даже увидеть в одном частном интернет-каталоге под рубрикой «Блатной шансон».

Дело в том, что в 20-30-х годах прошлого века в Польше наблюдался настоящий бум на русские песни и романсы, по всей стране с успехом расходились диски с их записями в исполнении певцов, живших в Польше или выступавших здесь с концертами, таких как Нина Белич, Ольга Каменская, Вара Ласки, Юрий Марфесси, Александр Вертинский, Григорий Семенов, Петр Лещенко. Не последнее место в этом ряду занимало и имя нашего земляка Павла Прокопени.

Обложка от пластинки П. Прокопени с русскими песнями.

В его репертуаре, кроме польских и белорусских песен, были как раз в основном русские народные песни. Они и по сей день сохранились как в Польше, так и в России в частных коллекциях на старых пластинках фирмы «Syrena-Electro» в записи 1933 года: «Ах, ты доля, моя доля», «Байкал», «Бродяга», «Ванька-парень», «Веревочка», «Волга-волга», «Во саду иль в огороде», «Два гренадёра»", «Двенадцать разбойников», «Блоха», «Дубинушка», «Лучинушка», «Любовь разбойника», «Молись, кунак», «Семеро зятьев», «Утес», «Ухарь - купец», «Черные гусары», «Эй, ухнем».

Как видим, у певца был фактически шаляпинский репертуар, поэтому в некоторых источниках приходится иногда встречать сравнение Прокопени с великим Шаляпиным, и, как правило, отмечаются не только его выдающиеся вокальные данные, потрясающий диапазон и глубина голоса, но и оригинальность исполнения.

Упоминают часто сегодня российские исследователи Павла Прокопеню и среди звезд русской эмиграции Соединенных Штатов Америки, трудившихся там на творческой ниве в послевоенное время.

Красные маки на Монте-Кассино…

Вновь возвратимся в 1930-е. В конце 1938 г. Павел Прокопеня выехал на гастроли по балканских странах. По-видимому, там его и застает трагичный сентябрь 1939-го, поэтому далее имеем только сведения, как он через Румынию пробирается в Польшу и записывается добровольцем в Войско Польское, участвует у боях с немцами под Львовом.

Пластинка (фрагмент) фирмы «Syrena-Electro» с русскими песнями в исполнении П. Прокопени.

В это время многие польские эстрадники — певцы, музыканты, композиторы, — ища спасение от немецкой оккупации, бросились как раз во Львов, который в скором времени отошел под Советский Союз в соответствии с  секретным протоколом к пакту Молотова-Рибентропа. По завершению военной кампании оказался тут и Павел Прокопеня. Нужно было как-то выживать в новых обстоятельствах, и они занимались тем, что умели — своей профессией. Но «недолго музыка играла» — в скором времени многие из них как «немецкие шпионы» пошли по этапу в сталинский ГУЛАГ. Не исключено, что такая же судьба была и у нашего земляка, потому что когда Германия напала на Советский Союз, Прокопеня оказался уже в Куйбышеве (вполне возможно, что на этапе, но достоверных сведений пока не имеем).

В скором времени по договоренности Польского Правительства в изгнании с советским государством на юге СССР начинается организация польской армии под руководством освобожденного с Лубянки генерала Владислава Андерса («Армия Андерса»). Корпус формировался из польских граждан, оказавшихся в советском плену в 1939 году, а также тех, кто был депортирован в 1939– 1941 гг. в глубь СССР. Андерс хотя и крайне негативно относился к советскому режиму и не хотел сотрудничать со Сталиным, но использовал предложение Советского Правительства, чтобы освободить из неволи как можно больше своих соотечественников. Кстати, национальный состав Армии Андерса был неоднородным, кроме поляков около 30% составляли евреи, украинцы, белорусы.

В Армию Андерса попадает и Павел Прокопеня, его зачисляют в состав артистического ансамбля Карпатской бригады. На протяжении всей войны он дал множество концертов для армии, согревая сердца польских солдат своим пением и поднимая их боевой дух. В это время карта его выступлений совпадает с картой передислокации Армии Андерса, и кроме товарищей по оружию Прокопеню слушали жители Ирана и Ливии, Палестины и Италии.

Фото П. Прокопени с автографом.

В 1943 году Павел Прокопеня как певец был задействован в съемках фильма «Шотландская мазурка». Этот фильм (цветной, длительностью 16 минут) по сути был пропагандистским, он снимался по заказу Польского Правительства, находящегося в эмиграции в Лондоне, и был нацелен на улучшение отношений между шотландским гражданской общественностью и польской армией, которая в это время дислоцировалась в Шотландии. В фильме показаны польские солдаты (во время боевых и спортивных занятий, в свободное время), реконструирована сцена получения солдатами почты, есть постановочные сцены встречи поляков и шотландцев в сельской местности, романтические взаимоотношения военных с местными девушками. В одной из сцен польский военный хор поет в узкой горной долине, а мужчины и женщины исполняют традиционный польский танец (отсюда и название фильма).

Во время войны как на территории оккупированной Польши, так и за ее пределами в польских воинских формированиях была очень популярна песня польских партизан «Rozszumiały się wierzby płaczące» («Расшумелись вербы плакучие») на мотив известного марша «Прощание славянки». Польский текст написал школьный учитель музыки Роман Слензак ещё в 1937 году — «Rozszumialy się brzozy płaczące». В 1943 году неизвестный автор текст актуализировал, плакучие березы были заменены вербами, и именно этот вариант закрепился и в дальнейшем приобрел большую популярность.

Во время Второй мировой войны эта песня была фактически гимном главного польского партизанского формирования — Армии Краёвой. А в Армии Андерса она звучала в исполнении Павла Прокопени (сохранилась более поздняя, послевоенная запись).

Но наибольшую известность артисту принесли такие песни, как «Карпатская бригада» и в особенности «Красные маки на Монте-Кассино» (А. Шутц — Ф. Канарский).

Битва под Монте-Кассино, в которой принимал участие Павел Прокопеня, известна в истории Второй мировой войны еще и как Битва за Рим, — это серия из 4 кровопролитных военных операций, в результате которой войска союзников прорвали с юга линию немецких укреплений, известную как «Линия Густава», и овладели Римом. С января по май 1944 г. укрепления линии Густава безуспешно штурмовались 3 раза. 11 мая начался 4-тый штурм, в котором принимал непосредственное участие и 2-ой Польский корпус (Армия Андерса). Через неделю после этих тяжелых боев линия Густава была прорвана на участке от монастыря Монте-Кассино до побережья, 18 мая польский отряд поднял над монастырем, превращенным гитлеровцами в крепость, свой национальный бело-красный стяг.

Штурм Монте-Кассино для поляков стал символом героизма, а подвиг и мужество польских солдат были воспеты в песне «Красные маки на Монте-Кассино». Первые куплеты этой песни были написаны еще во время штурма, а буквально 19 мая у подножия горы Монте-Кассино Театр Солдата Польского впервые исполнил эту песню (пел Гвидон Боруцкий). Первую запись ее в том же году сделал другой певец — Адам Астан. Ну а свою наибольшую популярность получила она, в особенности в послевоенное время среди польской эмиграции в США, в значительной степени благодаря исполнению Павла Прокопени.

Песня «Красные маки на Монте-Кассино» для поляков сегодня, можно сказать, культовая, ее слушают стоя.

Пластинка с песней в исполнении П. Прокопени «Расшумелись вербы плакучие» (запись послевоенных годов, около 1940-х гг).

После битвы под Монте-Кассино Армия Андерса на протяжении года воевала в Италии и завершила свой боевой путь в апреле 1945 г. До 1946 года корпус оставался в составе оккупационных сил в Италии, затем был переброшен в Великобританию и там расформирован.

Большинство военных, как и сам Владислав Андерс, не пожелали возвращаться в коммунистическую Польшу, оставшись в эмиграции. Кстати, тех белорусов и украинцев — ветеранов Армии Андерса, которые вернулись, вместе с семьями (всего около 4,5 тыс. человек) в 1951 году сослали на спецпоселение в Иркутскую область, где они пробыли до августа 1958 г.

На далёкой чужбине

Павел Прокопеня, как и большинство его товарищей, не вернулись на Родину, переехав на постоянное проживание в США.

Уже 27 марта 1947 г. американский музыкальный еженедельник «The Billboard» сообщал о том, что на текущей неделе в студии «RCA Victor» выходит пластинка Павла Прокопени и Польского оркестра с двумя записями и — «Красные маки на Монте-Кассино» и «Полонез Огинского».

Как мы уже упоминали, у певца был большой успех, с концертами объехал полмира, выступал на самых крупных и престижных концертных площадках не только США, но и Франции, Аргентины, Бразилии, где его голосом, как в сольных партиях, так и в операх, восхищалась многочисленная публика. Имеются сведения, что в это время Прокопеня выступал вместе с Беньямино Джильи, известным итальянским оперным певцом и актером, которого называли «наследником» Энрико Карузо.

Фрагмент афиши с автографом и портретом П. Прокопени в роли Бориса Годунова (1956 г.).

А дорога в Польшу ему была закрыта, заслуги Армии Андерса длительное время, фактически до падения коммунистического режима, не признавались. О Советском Союзе, частью которого была Беларусь, уже и говорить нечего. Можно только представить, что переживал заполец Павел Прокопеня в далёком изгнании, поющий на сцене перед влюблённой в него публикой:

Далеко село родное,

В нем хотел бы побывать,

Повидать все дорогое

И обнять старушку мать.

(«Ах ты, доля, моя доля»)

Прокопеня жил в Нью-Йорке, на Манхеттене. Абрамов-Неверли так описывает его внешность того времени: «Коренастый блондин, с бодрым лицом, выдававшим склонность к чарке…». Но замечает, что певец поддерживал хорошую форму на протяжении многих лет.

Что касается характера артиста, то современники подчеркивают его чрезвычайную скромность, даже некоторую стыдливость, очарование, удивлялись тому, что, будучи широко известным певцом, он полностью был лишен всяческих капризов «великой звезды». Одну из черт его характера считали чудаковатостью и даже слабостью: добившись в жизни всего сам, он очень гордился своими наградами, медалями и орденами как довоенной поры, так и теми, которые получил в Армии Андерса; одевал их всегда, даже когда позировал для рекламных плакатов.

К сожалению, нам неизвестна пока полная дискография Павла Прокопени, но по тем сведениям, которые на сегодня имеются, известно, что в 1966 году по случаю тысячелетия польского государства вышла его пластинка с солдатскими и патриотическими песнями: «Pierwsza Brygada», «Karpacka Brygada», «Czerwone maki na Monte Cassino», «Rozszumiały się wierzby płaczące», «Serce w plecaku», «Warszawo ma», «Boże coś Polskę», «Modlitwa obozowa», «Żal» (Fryderyk Chopin), «Hulanka» (F. Chopin), «Kozak» (Stanisław Moniuszko), «Pieśń rycerska» (S. Moniuszko), «Pieśń flisaków» (Władysław Dan-Daniłowski), «Peleryna», «Wańka», «Czerwone jabłuszko», «Krakowiak».

Умер певец скоропостижно в ночь с 9 на 10 октября 1976 г. в Нью-Йорке. Похоронен на польском кладбище в Дойлестауне (штат Пенсильвания).

Слова, которыми завершался некролог на смерть артиста в одном из белорусских эмиграционных изданий — «…оставил после себя много, Родина не приняла ничего» — остаются актуальными и сегодня.

* * *