«… Лица, составлявшие свиту Государя в Ставке, делились на две категории: одни всегда находились при Государе, другие периодически появлялись в Ставке.
К первой категории принадлежали:
— адмирал Нилов;
— свиты его величества генерал-майоры: В. И. Воейков, князь В. А. Долгоруков, гр. А. Н. Граббе,
— флигель-адъютанты, полковники: Дрентельн и Нарышкин,
— лейб-хируг С. П. Федоров.
Министр двора, гр. Фредерикс жил то в Петрограде, то в Ставке.
Флигель-адъютанты: полковники, гр. Шереметьев и Мордвинов, капитаны 1-го ранга Н. П. Саблин и Ден чередовались службой.
<...>
Свита Государя была в постоянном общении с ним. Лица Свиты присутствовали на высочайших завтраках и обедах, утренних и вечерних чаях; сопровождали Государя в его ежедневных прогулках, участвовали в играх в кости и пр. Нельзя представить, чтобы при таком близком и постоянном общении с Государем они не оказывали на него влияния. Естественно возникает вопрос: что же представляли собой эти люди? Насколько сильно и плодотворно было их влияние?
<...>
... всё ближе знакомясь со свитой Государя, я не раз задавался вопросом: ужель в своем 180-миллионном народе не мог Государь найти для окружения себя десяток таких лиц, которые были бы не только его сотрапезниками, компаньонами на прогулках, партнерами в играх, но и советниками и помощниками в государственных делах? Теперь же его свиту составляли лица по душе добрые, почти все без исключения — благонамеренные, в большей или меньшей степени ему преданные, но у лучших из них недоставало мужества говорить правду и почти у всех — государственного опыта, знаний, мудрости, чтобы самим разбираться в происходящем и предостерегать Государя от неверных шагов.
Бесспорно, самым ловким, энергичным, распорядительным и настойчивым среди них был генерал Воейков, как самым умным и образованным был проф. С. П. Федоров. Но первый имел дурную привычку совсем легковесно расценивать очень крупные события и грозные тучи принимать за маленькое облачко, а второй избрал своим девизом: «Моя хата с краю». Где дело касалось парада, церемониала, или коммерческого оборота и вообще материального предприятия, там генерал Воейков оказывался перворазрядным дельцом.
<...>
Первым в свите — и по положению, и по влиянию на Государя — должен был быть министр двора. Но граф Фредерикс, о котором мы уже имели случай говорить, в данное время представлял собою, так сказать, лицо без лица. При наличии министра двора, место министра двора фактически оставалось пустым. И видя это, даже некоторые лица свиты, глубоко уважавшие престарелого графа за его прежние заслуги и за высокое благородство его души, теперь жестоко обвиняли его в том, что он в столь ответственную и тяжелую пору не хочет оставить места, которое должен был бы теперь занимать исключительно сильный и энергичный человек.
<...>
Командир Конвоя, гр. А. Н. Граббе, одним своим видом выдавал себя. Заплывшее жиром лицо, маленькие, хитрые и сладострастные глаза; почти никогда не сходившая с лица улыбка; особая манера говорить — как будто шепотом. Все знали, что Граббе любит поесть и выпить, не меньше — поухаживать, и совсем не платонически.
<...>
Флигель-адъютанту полковнику А. А. Дрентельну не долго пришлось жить в Ставке. Его единомыслие с великим князем Николаем Николаевичем и князем Орловым и вражда к Распутину слишком хорошо были известны Императрице. Кажется, через месяц или через два он был сплавлен из Свиты в командиры лейб-гвардии Преображенского полка. Как ни подслащена была пилюля, всем было понятно, что Дрентельн принесен в жертву за тот же грех, что и великий князь Николай Николаевич и князь Орлов.
<...>
Из дежуривших в Ставке при Государе флигель-адъютантов упомяну еще о капитанах I ранга Дене и Саблине, полковниках Мордвинове и Силаеве.
<...>
Красавец капитан I ранга Н. П. Саблин был любимцем царицы и близким человеком к царю. В Ставке держал себя скромно и приветливо, ничем не вызывая подозрений в неблагонадежности. Но адмирал Нилов и профессор Федоров неоднократно предупреждали меня: «С Саблиным будьте осторожны — он распутинского толка». |
